Интервью

Виктор Костючёнок: Всё началось с «полборта»


Большой разговор с Виктором Костючёнком - о карьере, о тренерской профессии, о знакомстве с Вадимом Епанчинцевым и о том, в какой хоккей будет играть обновленный «Спартак».

- Хоккеисты на сборах нередко сетуют на усталость. Устают ли тренеры?
- Да. Ведь мы показываем ребятам упражнения, делаем с ними зарядки, пробегаем кроссы. Но для нас есть еще одна важная задача, которая тоже требует больших усилий - сделать так, чтобы команда была одним целым, чтобы сплотить всех - тренеров, игроков, персонал. Должна быть одна семья под названием «Спартак».

- Вы сами не так давно завершили карьеру игрока. Если немного «порежимить», смогли бы пройти эти сборы?
- Я и после окончания профессиональной карьеры стараюсь соблюдать режим и себя не запускать. И, честно сказать, только в этом году у меня потихоньку начинает утихать страсть и желание выскочить на лед, сыграть в хоккей. Еще год назад мог бы спокойно дать фору некоторым хоккеистам. Скорость у меня уже не та, но что касается физподготовки и опыта, приобретенного годами, пару игр я бы еще сыграл на приличном уровне (смеется).

- Правда ли, что главная задача человека, который начинает работать тренером - «убить» в себе хоккеиста?
- Да, надо переступить через себя и посмотреть на эту «медаль» с другой стороны. Будучи игроком всегда думаешь: «Почему тренер придирается, требует что-то непонятное, когда можно действовать по-другому. Я-то знаю, я на поле, я всё это вижу». Пока это не переосмыслишь, думаешь, что тренер не прав. Сейчас, когда сам стал тренером, собственное мнение изменилось. Все-таки нужно слушать тренера: он всё видит, и его работа подчинена благой цели: сделать игру команды ярче, лучше, осмысленней. Если ты не веришь тренеру, с которым работаешь в одной команде, значит вам не по пути.

- Жизнь у хоккеиста все-таки попроще, чем у тренера?
- Да. Тренер за игрока уже подумал: когда ему проснуться, когда покушать, что сделать на тренировке… Хоккеист должен сосредоточиться на своей игре. Для всего остального есть тренеры и командный персонал.



- Вы сами поработали со многими тренерами. Кто особенно запомнился?
- Я тренировался у многих тренеров еще советской школы, представителей других стран. У каждого что-то почерпнул. По молодости мне нравилось работать с Захаровым и Крикуновым — было очень тяжело, порой я не чувствовал ног от нагрузок, но со временем понял, что это необходимо для моей карьеры. В сборной трудился с канадскими тренерами: Гленом Хэнлоном, Куртом Фрейзером, Дейвом Льюисом — это специалисты, которые до этого работали и играли в НХЛ. Многому у них научился. Я и институт закончил, причем относился к учебе ответственно, стараясь ничего не пропустить. Мне было действительно интересно, особенно узкие специальности - биохимия, биомеханика, теория и методика воспитания.

- Как вы познакомились с Вадимом Епанчинцевым?
- Как говорят в хоккее - всё началось с «полборта». Играли друг против друга, плюс у нас был один агент. Затем Андрей Потайчук позвал в «Сарыарку». В процессе работы возникло одно видение хоккея, научились понимать друг друга с полуслова. Стали много общаться и за пределами льда, подружились семьями. Мы с Вадимом Сергеевичем идем одним путем, у нас, повторюсь, одно видение игры — думаю, это хорошая «химия», которая нам помогает.

- Можете хотя бы в нескольких словах рассказать, в какой хоккей будет играть «Спартак»?
- Отвечу так: «Спартак» будет играть в интересный хоккей. Будет строиться грамотная игра в обороне с хорошей и интересной игрой в атаке.

- Вы уже понимаете, как надо играть против ЦСКА и СКА, которые опять собрали хоккеистов со всего мира, и у них в обойме по семь звеньев?
- Ничего страшного. Как говорится, играют не имена, а играет команда. Самая главная задача на сегодняшний день для всего тренерского штаба — сплотить команду и донести до хоккеистов простую мысль: против любого соперника можно играть и любого обыгрывать. Но только, если вся команда будет работать как единый механизм. Надо работать не только над «физикой», техникой и тактикой, но в то же время вырабатывать у хоккеистов психологию победителя.

- Вы играли в «Спартаке» при Милоше Ржиге.
- Хорошее было время, хороший год. Приехал я в «Спартак» с большим удовольствием и не разу об этом не пожалел: именно из «Спартака» поехал в Ванкувер на Олимпиаду, а потом и на чемпионат мира.

- Ваш темперамент позволяет вам бросать планшетки на лед, как это делал Ржига?
- Планшетку бросить — не брошу, но высказать что-то хоккеисту в жесткой форме — могу. Если я говорю раз, два, и меня слушают, но не хотят услышать, могу сказать жёстко и иногда поговорить с человеком один на один уже более конкретно. Мне не нравится в людях, когда на меня смотрят, кивают головой, а потом делают или говорят совершенно другое.



- С судьями в сезоне ругаться будете?
- От этого никто не застрахован. Но арбитры делают свою работу, иногда ошибаются в чём-то — все мы люди. Это игра, это эмоции — всякое может произойти. Будем стараться контролировать эмоции.

- Вы закончили карьеру в 35. Еще могли бы поиграть?
- Мог бы, но в какой-то момент начинаешь отчетливо понимать, что надо заканчивать вовремя и уступать дорогу молодым.

- Как это получилось?
- Летом 14-го года меня позвали в казахстанский «Темиртау». Поехал туда на «предсезонку», но сложилось так, что в чемпионате не провел ни одной игры. Мы отыграли матч на кубок, после чего руководители мне по-честному объявили, что у клуба начались финансовые проблемы. «Лучше пожмем руки и разойдемся», - слова были примерно такие. Я приехал домой и понял, что надо заканчивать. Так что можно сказать, что свою последнюю официальную игру я сыграл за минскую «Юность» в чемпионате Беларуси весной 2014 года.

- Тяжело осознавать, что завтра больше не нужно идти на тренировку?
- Да. Закрывается «книга игрока» и надо открывать новую. Мыслей много, но в то же время понимаешь: куда бы ты ни пошел, всем сейчас нужно, чтобы ты пришел с каким-то багажом знаний. Просто так прийти в команду со словами «привет, я тебя знаю, ты меня знаешь, будем работать» - такое никому не нужно. У меня хороший багаж знаний, я как-никак 30 лет отдал хоккею. Пообщался с главным тренером минской «Юности» Михаилом Захаровым, который и предложил мне попробовать себя в должности ассистента в фарм-клубе: «Посмотри, твое или не твое?» И я пошел. Так в Молодежной хоккейной Лиге началась моя тренерская карьера.

- В свое время вы поиграли во Франции, в третьем дивизионе. Как вас туда занесло?
- Я был молодой, а у нас с хоккеем в тот момент была совсем беда: в стране осталось всего четыре команды, ни формы, ничего не было. Надо было где-то играть. А во Франции тренером был Сергей Тукмачев, который дружил с моим детским тренером Анатолием Беляевым. Так я там и оказался. До этого выступал в Германии. Времени игрового было много, хоккей интересный. Можно сказать, тот опыт определенно можно занести в копилку.

- Удивительно, что команда во Франции называлась «Брест».
- Когда мне Анатолий Беляев позвонил и спросил: «Поедешь в «Брест» играть?», я первым делом подумал: «Что я буду там делать, в городе же нет ледового дворца». Только потом выяснилось, что он звал меня во французский «Брест». Хорошие времена, две игры в неделю, русский тренер. Директор клуба относился к нам хорошо, мы в любое время могли дополнительно поработать индивидуально, если лёд был не занят. Был на арене хороший тренажерный зал. Я старался очень много работать, понимая, что на Франции хоккейная жизнь не остановится. Так и получилось.

- Что-то веселое с вами там происходило?
- Ну, как веселое... Однажды поехали семьями на машинах на экскурсию в Мон-Сен-Мишель, на обратной дороге ошиблись в расчете времени, и получилось так, что пришлось превысить скорость — опаздывали на тренировку. Вдруг поняли, что нас преследуют с мигалками. Оказалось жандармерия. Нас остановили, и мы на смеси разных языков и жестов постарались объяснить, что мол, мы хоккеисты и опаздываем на тренировку. «Отпустите нас, у нас нет денег». Как нас полицейский понял — не знаю, до сих пор смеемся. Сказал, что так быстро ездить нельзя: «Ездите аккуратно, и вы всегда везде успеете». В итоге отпустил и штраф не выписал. После того эпизода стараюсь быстро не ездить.

- Вы сыграли на одной Олимпиаде. Могли больше?
- Да. Очень обидно, когда во время квалификационного турнира в Риге мы проиграли важнейший матч сборной Латвии, ведя в счете 4:2. До конца игры оставалось пять с небольшим минут, и нас устраивала даже ничья. Но умудрились в концовке пропустить три шайбы. Одна курьёзнее другой. Соответственно, не попали на Олимпийские игры в Турине. Иначе в моей «копилке» была бы еще одна Олимпиада.

- На турнир 2002 года был шанс попасть?
- Чисто теоретически, да. Но сейчас, уже будучи тренером, понимаю, что тогда Крикунов логично сделал ставку на опытных игроков. Дать одно место мне, молодому парню, которому было только 23, — это надо было очень рискнуть, Крикунова бы не поняли.

- Копать в Беларуси по-прежнему национальный герой?
- Перед каждой Олимпиадой к нему приезжают журналисты из Швеции и в очередной раз расспрашивают: как он забил тот самый гол, как живет сейчас.

- «Спартак» два года не выходил в плей-офф. И сейчас вашу работу будут рассматривать под микроскопом.
- В тренерском штабе это понимают все. Для нас это серьёзный вызов, к которому мы готовы. Поэтому и согласились на эту работу. Сейчас самое главное — сделать хороший коллектив, который будет верить в победу и двигаться шаг за шагом к единой цели. Только все вместе мы выполним поставленные задачи. Ну а то, что за нами будут пристально следить, изучать, рассматривать — мы этого не боимся.