Интервью

Сергей Шепелев: Он любил свободу


О Сергее Капустине, чей свитер будет поднят в субботу, 10 сентября, под своды Малой спортивной арены, вспоминает его партнер по легендарной тройке Сергей Шепелев.

- Когда первый раз увидели Сергея Капустина?
- Помню его еще по «Крыльям Советов». Я выступал в Свердловске, а он уже играл за столичную команду. А в 80-м году, когда он перешел из ЦСКА в «Спартак», Сергей стал моим одноклубником. Тогда Борис Павлович Кулагин его пригласил.

- Сергей очень не хотел переходить в ЦСКА.
- Знаю. Он из «Крыльев» категорически отказывался переходить к Тихонову. Но тогда был приказ сверху: собрать всех лучших в ЦСКА, чтобы игроки сборной были под присмотром у Виктора Васильевича.

- Сергей не хотел переходить именно в армейский клуб?
- Он любил свободу. В профсоюзных командах людям было чуть проще. Все-таки, играя в ЦСКА и «Динамо», человек параллельно проходил службу, у них у всех были погоны. Туда вместе, сюда вместе. Сергею это претило. Но что он мог сделать? Хотя как только отслужил, тут же из ЦСКА ушел.

- Вас, наверное, тоже звали?
- Да, было дело. Но мне нравилось играть в «Спартаке», нравился комбинационный стиль команды, поэтому я все-таки смог остаться.

- Что умел Сергей Капустин делать на льду лучше других?
- Он всё умел. В то время все-таки у нас было мало игроков, которые могли бы также мощно катить. Это было завораживающе! Два раза толкался и пролетал половину площадки. Да, с хорошим катанием в советские времена было немало хоккеистов, но Сергей именно мощно катил по льду. Кто разбирается в хоккее, меня поймет. Думаю, это у него было врожденное качество. Да и родился в Ухте, катался на открытом льду, это тоже помогло. Он ведь кстати молодым пацаном приехал в «Спартак», когда его тренировал Борис Саныч Майоров. И вот где-то Майоров его просмотрел, не разглядел Сергея на тот момент. И его забрали в «Крылья». Так что он мог еще раньше оказаться в «Спартаке».

- Вспоминают, что Кулагин его опекал как отец?
- Он любил Сергея. И за его человеческие качества в том числе. И потом, в «Крылья» приехал совсем молодой парень, один. Конечно, он нуждался в помощи мудрого человека, каким был Борис Павлович. Он присматривал за ним, учил, подсказывал.



- С Кулагиным можно было по душам поговорить?
- Конечно. Он не был деспотичным тренером, хотя слыл сторонником строгой дисциплины. С ним можно было легко поговорить на любые темы.

- Говорят, он мог часто в гости к хоккеистам зайти?
- Мог. Поддерживал доверительные отношения с женами игроков. Раньше же мы много времени на базе проводили. Туда жены приезжали, и - Борис Павлович всегда находил время с ними пообщаться.

- В каком матче он создал тройку Шепелев - Шалимов - Капустин?
- Если не ошибаюсь, мы играли в Воскресенске с «Химиком». И это было начало ноября 1980 года. Помню, он пришел и сказал, что есть, мол, установка из Федерации наиграть для сборной тройку из «Спартака». Говорит мне: «Давай, Сергей, будешь играть с Виктором и Сергеем Капустиным». А для меня они были тогда великие люди - как-никак олимпийские чемпионы. С этого и началось.

- Сколько времени прошло, когда вы стали по-настоящему чувствовать друг друга?
- Мне кажется, быстро. Уже в декабре мы этим звеном готовились играть на «Призе Известий», и у нас неплохо получалось. Правда, Сергей тогда ангиной заболел, и с нами поставили другого Сергея - Светлова. Но уже на чемпионате мира 1981 года мы вновь были вместе и выиграли «золото». А потом чуть позже осенью и Кубок Канады.

- Чувствовали друг друга с закрытыми глазами?
- Пожалуй, да. Но ведь тогда люди в каждой команде играли вместе по много лет. Успевали сыграться. Да и мастерством были не обделены. До такой степени, что я, например, точно знал, в какой точке мой партнер оказывался в то или иное время.

- Получали удовольствие от совместной игры?
- Абсолютное. Тогда ведь играли в хоккей. Это сейчас работаю, толкаются, бегут, не всегда понимая куда. А тогда люди именно играли.

- Дома у Сергея бывали?
- Да, и с супругой его хорошо знаком. Мы дружили.



- Знали, что у него повышенное давление?
- Знал, конечно. Но за этим обычно доктор следил. Он жил на базе за стеной от Сергея. Тот, бывало, ночью ему постучит, и доктор приносил таблетки, которые заранее приготовил. От давления. Но Сергей никогда не жаловался. Это только доктор нам рассказывал, если ему ночью приходилось вставать и идти к Сергею в номер.

- Трагедия с первым сыном Сергея случилась на ваших глазах?
- Да, на сборах в Алуште. Оставалось, по-моему, два дня до конца сборов…

- Спасти было нельзя?
- Всё случилось ночью, «Скорая» долго ехала…

- Сергей тогда порывался уйти из хоккея.
- Да, он очень сильно переживал из-за потери сына. Ему помогло, что Татьяна была беременна вторым ребенком. Ради него он и продолжал играть.

- Почему Сергей не смог найти себя после хоккея?
- Ох, трудно ответить. Не все люди могли устроиться в той жизни. Это сейчас у олимпийских чемпионов есть стипендия, ветеранам платят деньги в нашей команде Легенд. А тогда ведь ничего этого не было. Закончил человек и про него забыли. Хорошо, если успел что-то скопить. А если нет? Многие ломались. 90-е годы, что вы хотите. Страна переживала тяжелые времена. В общем, людям приходилось очень часто начинать всё сначала.

- Вы с ним тогда общались?
- Я в то время уехал на работу в Японию. Помню, вернулся, и мы встретились на спартаковской базе. Сергей приехал к Гелани Товбулатову, который тогда курировал «Спартак», на разговор. Искал работу в хоккее. Часа три разговаривали.

- Как узнали, что Сергея не стало?
- Узнал в Японии, где работал с Виктором Кузькиным. И то спустя много дней. Даже не смог попрощаться.

- Вам сейчас Сергея не хватает?
- Да. Великий хоккеист и прекрасный человек. Благодарен судьбе, что столько лет отыграл с ним и с Виктором в одном звене. Это было счастье.

- Есть какая-то история с Сергеем Капустиным, которую вы всегда вспоминаете?
- В 1984 году мы готовились к Олимпийским играм. И у Сергея побаливал пах. Играть можно было, но через боль. А тогда в сборную брали только 20 человек - шесть защитников, двенадцать нападающих и два вратаря. И Сергей как порядочный человек пошел в Тихонову и сказал: «Виктор Васильевич, у меня болит пах. Я не могу подводить команду, и на Олимпиаду мне лучше не ехать. Не хочу занимать чужое место». Хотя он был «железным» кандидатом на поездку. И мог бы уже там, во время Олимпиады, сказать тренерам о травме. Но предпочел это сделать до отъезда в Москве.