Андрей Медведев. Закончившийся сумрак. Часть 2

ПЕРВАЯ ЧАСТЬ

- Все помнят, что вы выиграли два молодёжных чемпионата мира, забывая, что перед этим был громкий провал в Москве в 2001 году.
- Да, с Петром Ильичом Воробьёвым мы сыграли крайне неудачно.

- Он «перекрутил гайки»?
- Нет, не сказал бы. У нас была боевая команда, способная показать хороший результат. Канаду обыграли, все на эмоциях, но затем посыпались. Хотя проигрывали на тоненького - 1:3 финнам, 2:3 в четвертьфинале шведам…В итоге заняли седьмое место. Но готовились очень серьёзно, тем более, что в Москве молодёжного чемпионата не было давно. Играли в Лужниках, атмосфера была классная. Болельщиков на наши матчи собиралось очень много. Не получилось.

- И в том же году вы выиграли юниорский чемпионат.
- Я знал, что наша «банда» способна взять «золото». И не только способна - обязана. За победой мы и ехали. Ковальчук уже тогда был настоящей звездой, рвал всех. Мы-то вообще ждали финнов в финале, но они неожиданно проиграли швейцарцам. Хотя у них Лехтонен играл в воротах, в то время все понимали, что это будет супервратарь в самом ближайшем будущем. И я, кстати, отдавал ему должное - мы с ним тогда спорили за звание лучшего вратаря чемпионата мира. Получился в итоге финал, который почти никто не ждал - Россия против Швейцарии. Ковальчук забил три гола, мы выиграли 6:2.

- Отца Ильи знали?
- Дядю Валеру? Конечно. Он очень много сделал, чтобы Ковальчук стал тем, кем стал. Хороший был человек, вкладывал в сына всю душу. Я еще помню, как мы с Ильей за «Динамо» играли - отец привозил его на игры из Твери. Потом мы в «Спартак» перебрались.

- Среди игроков 83-го года вы кого-то могли бы на одну ступень с Ковальчуком поставить?
- Ребят талантливых было много. Кого вспомнить? Тимофей Шишканов, праворукий, напористый. Игорь Григоренко. Если бы не страшная авария, наверняка сделал бы большую карьеру в НХЛ.

- И были затем чемпионаты мира в Чехии и Канаде.
- Да, оба раза играли в финале с канадцами. В Чехии проигрывали 1:3, Плющев заменил меня на Сергея Мыльникова. Помню, что на скамейке не находил себе места.

- Ваша вина была в пропущенных шайбах?
- Если три залетело, значит был виноват. И раз потом выиграли, то и заменили меня по делу. Но ребята вытянули игру. 5:4 выиграли.

- Что творилось в раздевалке?
- А что там могло твориться? Шампанское лилось рекой. Радость, веселье. Всё было так, и должно было быть.

- Выиграть у канадцев через год вновь, да еще и на их территории - это дорогого стоит.
- Согласен. Мы не знали, останется Плющев или нет. В итоге поменяли его на Ишматова. Был трудный период, когда пришлось привыкать к новому тренеру. К его требованиям. В сборную меня по-прежнему вызывали, но в основном играл Константин Барулин. Я очень переживал. Старался виду не показывать, что нервничаю, хотя меня это сильно бесило - ездили на турниры, и мне максимум давали сыграть один матч. А то и вовсе на лёд не выпускали. Доходило до ругани с главным тренером. Но при этом я много работал. И как раз перед чемпионатом мира, уже в Канаде, объявили, что я буду первым номером. В итоге сыграл все игры, кроме одной. Финал был в Галифаксе, мы проигрывали 0:1, 1:2. Юра Трубачёв в третьем периоде забил победный гол. Отлично получилось - как по сценарию. 83-ий год у нас в стране действительно сильный был. Плюс уже вводили в состав ребят из 84-го. И уникум Овечкин - 85-го.



- Премии за победу были?
- Да, что-то от Федерации хоккея нам давали. Не помню уже сколько, но для нас, 20-летних, это были приличные деньги. И, не скрою, было приятно их получить.

- Медали живы?
- Конечно. Дома висят. Спать ложусь - они перед глазами. Но там не только те медали, что я со сборной выигрывал. Там и за победу на России по юношам. Шесть лет нам равных не было. Для меня они тоже дороги. Так что стенка в квартире заполнена.

- Вся страна вас запомнила по «золотому» цвету волос. Как вы решились перекраситься?
- Выиграли юниорский чемпионат, мне хотелось быть «золотым мальчиком». В Финляндии это и случилось. Вылет у нас был на следующий день после финала, так что было время сходить в салон. Лет пять с такими волосами и проходил.

- Как в команде отреагировали на ваш новый имидж?
- В сборной спокойно. Но я же потом в «Спартак» в таком виде приехал (смеётся). Народ подкалывал, как мог. Но я не обижался, в спорте - это обычное дело. Потом все привыкли. Более того, даже подсказывали иногда, когда я долго не подкрашивал: мол, волосы отрасли, надо идти в парикмахерскую и покрасить по-новой.




Владимир Плющев, главный тренер молодёжной сборной России:
- Я пригласил Андрея Медведева в юниорскую сборную в 1999 году на неофициальный чемпионат мира в Канаду. Долго к парню присматривался. Настораживала его инфантильность на тренировках. В воротах Андрей действовал очень рационально. Здорово читал ходы нападающих. Создавалось впечатление, что ему безразлично происходящее на площадке. Но оказалось, это не так: он всегда готов был броситься на защиту друга. Дрался с канадцами. Разъяренный Медведь – это что-то…
Канадцы его пытались вывести из себя тычками, силовыми приемами. Я голос на том турнире потерял, чтобы успокоить Андрея. У меня в сборной Медведев был твердым первым номером. А Вася Кошечкин на тот момент казался еще гадким, долговязым утенком.
Андрей во всех матчах юниорского чемпионата мира-2002 действовал очень здорово. Пожалуй, только в победном финале немного был не в своей тарелке от усталости. («Советский Спорт»)


- Самый главный вопрос в нашем разговоре. Что стало последней каплей, после чего вы решили навсегда разорвать с хоккеем и закончить карьеру в 22 года?
- Прежде всего, травмы. С паховыми кольцами я и до этого мучился. Лечился, но пах всё равно беспокоил. Плюс кризис в «Спартаке» грянул. Клуб оказался без финансирования. В общем, одно наслоилось на другое. Помню, мы в Самару приехали, и на тренировке на меня двое игроков упало. В копчике образовалась трещина. Три месяца пришлось сидеть на больничном. Потом перевели во вторую команду и дали открытым текстом понять, что во мне не нуждаются. Я собрал вещи и ушёл. Да, были предложения из других клубов, но я итоге так и не решился куда-то поехать. И завис на десять лет дома.

- У вас была депрессия?
- Нет, я своё состояние этим словом не назвал бы. Во время депрессии люди ерунду творят, но у меня ничего подобного и в мыслях не было. Мне кажется, не для русского человека - впадать в депрессию. В американских сериалах это сплошь и рядом, но у нас другой менталитет.

- Вам 22 года. Вы всю жизнь занимаетесь хоккеем. И вдруг не надо идти на тренировку.
- Никакой «ломки» у меня не было. Как раз ребёнок родился, так что мне было чем заняться. Мог пожить для себя.

- На какие деньги?
- Что заработал, на то и жил. С голоду не умирал.

- И всё-таки невозможно поверить, что все эти годы вас не тянуло на лёд.
- Тянуло, скрывать не буду. Но в какой-то момент мне стало вдруг боязно прийти, показаться. Не знал, как люди отреагируют. Вернее, не боязно, а неудобно, что ли. Со временем понял, что надо в хоккей возвращаться. И тут как раз подвернулось предложение от Руслана Гонорского, который позвал в судейство.

- Ваш папа как-то давно рассказывал, что клуб в тот момент не помог с операцией, и это тоже стало для вас одной из причин, чтобы уйти.
- Да. На в тот момент в «Спартаке» совсем не было денег. Клуб помощи не предложил, я тоже просить ни к кому не пошёл. После моего возвращения на лёд мне дали понять, что есть уже другие вратари, которые будут играть. Я и ушёл. Мои травмы не были столь серьёзны, чтобы была необходимость завязывать с хоккеем. Мог бы играть и дальше. Просто не захотел.

- Пожалели хотя бы раз о своём решении?
- А кто знает, что было бы? Я не жалел тогда, не жалею и сейчас.

- Кошечкин когда-то был «под вами», но до сих пор играет, Олимпиаду выиграл. Барулин играет. В молодости вы котировались гораздо выше их.
- Каждому своё. Я всё равно рад, что столько времени провёл в хоккее. Спасибо Зингеру, Толстикову, Плющеву - эти люди когда-то в меня поверили и дали шанс. А сколько людей такого шанса не получили вообще?



- Как отец отреагировал на ваше решение уйти из хоккея?
- Конечно, советовал остаться. Но я сказал, что у меня своя жизнь и я сам знаю, как поступить. Отец, кстати, всегда уважал мой выбор.

- Друзья уговаривали?
- Да, заводили такие разговоры. Димка Сёмин, Макс Рыбин. Поймите: я мог сам вернуться. Предложения были. Но не вернулся. Не знаю, если хотите, то я просто на тот момент «наелся» хоккеем. И решил пожить другой жизнью. Наверное, еще и сам не до конца осознал, что тогда сделал. Можете написать: мой пример - это плохой пример.

- Когда-нибудь в НХЛ вас звали?
- Я же был задрафтован «Калгари». Так что в уме, видимо, мою кандидатуру там держали. Наверное, до сих пор там числюсь (смеётся). Но всё ограничилось только приглашением в тренировочный лагерь. А потом… Одна травма, другая - и вопрос был закрыт. До 20 лет, кстати, у меня не было ни одной серьёзной травмы. И только затем пошло-поехало. Но от травм ведь не застрахуешься.

- Тренер - это не про вас?
- Чёрт его знает. Мне никто не предлагал, я сам над этим как-то не думал. Как тренер я ничего и не умею. Это же тоже искусство - передать свой опыт. Не знаю, не знаю…

- Одно из последних интервью Бориса Майорова читали?

– Был в том «Спартаке» удивительный вратарь – Андрей Медведев. Двукратный чемпион мира среди молодежи, в Суперлиге первый же матч против «Ак Барса» отыграл на ноль. В 15 лет! А в 22 закончил.
– Несерьезный парень. Неуправляемый. Отыграет за молодежку чемпионат мира – и недели полторы его никто найти не может. На звонки не отвечает. Потом заявляется как ни в чем не бывало. Спрашиваю: «Где пропадал?» Он с обидой: «Уже и отдохнуть нельзя после турнира…»
– Хоккей потерял классного вратаря?
– Не думаю. Реакция-то хорошая, но весил килограммов сто, если не больше. Лентяй. На одном таланте далеко не уедешь. Характер нужен. И трудолюбие. У Медведева – ни того, ни другого. («Спорт-Экспресс»)


- Да. С ним всегда были сложные отношения. В «Спартаке» молодёжи хватало - Ковальчук, Князев, Заболотнев… Но Борис Александрович имел своё мнение по поводу молодых игроков. Он считал, что они должны работать только из любви к хоккею. И желательно бесплатно. Долго говорить не хочу, но отношения с Майоровым у меня не сложились, это точно.

- Он рассказывал, что вы могли пропасть на полторы недели.
- Фигня. Никуда я не пропадал. Тем более, как он говорит, после чемпионата мира. Это всё небылицы. Я приехал с чемпионата мира, и мне в Сокольниках вручали цветы на игре «Спартака». Ну и куда я пропадал?

- В Сокольниках когда бываете, сердце ёкает?
- А как может быть по-другому? Столько лет там провёл! Приходишь и начинаешь вспоминать: здесь круги наматывали вокруг стадиона, здесь наша раздевалка была… Я очень люблю «Спартак». Глядишь, может когда-нибудь позовут на работу.

- Если мы пригласим вас на хоккей в следующем сезоне, придёте?
- Конечно, а почему нет? «Спартак» для меня очень многое значит. Я прожил в хоккее счастливое время. Да, может, не слишком много лет, но что было, то было. И победы были яркие, как их вычеркнуть? С великими людьми работал бок о бок. Так что зачем о чём-то жалеть?

- Ваша семья - это кто?
- Жена, сыну 3 мая исполнилось 14 лет. Папа жив. К счастью, и бабушка с дедушкой живы.

- Сын как-то связан с хоккеем?
- Нет, не его это. Футбол ему гораздо ближе. Но профессионально не занимается, хотя одно время он хотел играть в воротах. В школу «Спартака» мы ездили на тренировки, но не пошло. Учится в кадетском классе. Может, военным станет?

- Ваши матчи в интернете сын видел?
- Конечно.

- Как реагировал?
- Смотрел всегда с интересом, даже когда маленький был. Хочется верить, что в этот момент он мной гордился.

Владимир Самохин