События клуба
Александр Кожевников. Бог есть, спасибо ему
2 октября в «Парке Легенд» московский «Спартак» будет чествовать замечательного форварда Александра Кожевникова, которому на днях исполнилось 60 лет. Продолжаем публикацию отрывков из его автобиографической книги «По тонкому льду».
Часть первая
Часть вторая
Часть третья
Часть четвертая
Часть пятая
Если коротко, у меня ни хрящей, ничего толком нет для нормальной игры в хоккей. Просто на удивление. Это издержки большого хоккея. Некоторые врачи, в бытность мою игроком знавшие о состоянии хоккеиста Кожевникова, не без удивления интересовались: а он еще ходит? «Он» не только ходил, но даже продолжал играть на профессиональном уровне, становился олимпийским чемпионом!
Спасибо боженьке, он есть, что бы там ни говорили безбожники. Постараюсь более-менее подробно объяснить, возможно, поверите. Извините, дважды поехать на Олимпиады, когда главным тренером был Тихонов… Хотя именно он брал меня. А второй наставник, динамовец, категорически возражал, не хотел видеть меня в команде, даже, представьте, с Тихоновым ссорился из-за этого. Владимир Владимирович Юрзинов нынче, скорее всего, будет отрицать сей факт, мол, не было такого, но я на сто процентов знаю подробности той ситуации.
Не покривлю душой – лежал в больнице и ни на что не рассчитывал. Успокоился, травм много, слишком тяжело выступать на высоком уровне. Три года кряду сплошные операции. Причем полостные. В 1986-м ногу вообще раскрыли, промывали, думаю, многие с подобными вещами карьеру завершили бы. Это пятая по счету операция. Спустя год – очередная. Все больше понимал: играть дальше, да еще в сборной, практически невозможно. Однако в 87-м забил кучу шайб за «Крылья». В общей сложности набрал двадцать шесть очков по системе «гол плюс пас», став лучшим бомбардиром команды. В олимпийском, 88-м, продолжил забивать в тех же «Крыльях». Чувствую, нога болит. Начинаешь догонять, форсировать, уже не тренируешься в обычном режиме.
У меня характер не очень хороший. Слишком волевой, что ли. Чуть легче стало – в зал шел, нагружал себя. Чтобы догнать партнеров, форму оптимальную набрать. Затем с больной ногой на лед выходил. Нагрузки, естественно, на ногу ложились. Даже физиологически не думаешь, что надо беречься во время матчей. И вторая нога фактически сломана была, там давняя проблема с лодыжкой. Это все, напомню, в 88-м. В общем, с подобными вещами, по рекомендации медиков, требовалось четыре месяца в гипсе провести. А я спустя полтора месяца на Олимпиаду отправился!
Все время твержу: бог есть, спасибо ему. Очень многие моменты, едва ли не ключевые в моей спортивной карьере, с какой-то мистикой связаны. Об этом обязательно подробно расскажу, на мой взгляд, любопытно вам будет. Везучий я человек!
Но характер и везение, опять же, бог дает. У меня это на генном уровне. Мама моя такая же упрямая, трудно свернуть ее с пути, который видится ей истинным. И отец был характерным. Упрется, будет в чем-то неправым, но вслух не признавал ошибок. Я тихо делаю выводы, вижу, в чем или ком заблуждался, но всегда ли нужно вслух произносить? Наверное, в душе каждого из нас борются подчас противоречивые чувства, желания. Понятия зла и добра у всех разные. Нескончаемый процесс, пока живешь.
Роль Кулагина в моей судьбе, становлении как хоккеиста огромна. Наверное, время от времени буду возвращаться к рассказам об этом необычном человеке, уж не обессудьте.
Конечно, Борис Павлович отдавал себе отчет, что «Спартак» располагает отнюдь не сильнейшим подбором игроков. Роль первой скрипки при выборе хоккеистов отводилась ЦСКА с «Динамо». Они собирали едва ли не все таланты, а в «Спартак» и «Крылья» попадали уже те, кто по тем или иным причинам не подходил двум упомянутым клубам. Такая система была.
Весьма дальновидный тренер, поработавший с самим Тарасовым, почерпнувший, я так понял, лучшее из методик. Борис Павлович исходил из тех возможностей, которыми располагал, имею в виду подбор мастеров. Состав сильно изменился, в общей сложности команду покинули человек семь-восемь. Брагина убрал, Рудакова, кого-то за границу отправил. Не стану комментировать, оценивать те решения. Дело вкуса, вопросы сугубо тренерского видения игры, развития клуба. Понятно, требовалось набрать не просто определенное количество игроков, а именно тех, которые подойдут команде. Задача любого тренера.
На мой взгляд, через пару лет с момента прихода Кулагин создал симпатичный коллектив, конкурентоспособный, со своим игровым почерком, способный попортить крови тому же ЦСКА. Чемпионами, правда, не стали, но вполне могли. Что помешало? По-моему, вратарская позиция оставляла желать лучшего. Наш голкипер вправе, наверное, в чем-то упрекнуть полевых игроков. Не забывайте, спартаковцам приходилось биться против трех полных пятерок ЦСКА и одновременно сборной, шансы в такой битве не слишком велики.
Все ли мы сделали для победы в советском чемпионате? Вопрос сам по себе наивный и даже, по-моему, глупый. Типа лозунгового «Выше знамя советского спорта!». «Пахали», играли, старались, что-то не получилось. Стечение обстоятельств. Да каких угодно: погода не та, давление подскочило, яму на шоссе выкопали на сантиметр глубже, чем надо… Ну никак не измерить, не пощупать, почему «Спартаку» моего периода не удалось взять желанное золото.
Мог «напихать» мне Кулагин, даже с игры снять. У Бориса Павловича все по взгляду читалось – жесткому, глубокому, проникающему словно вглубь тебя. Спортсмены, вероятно, лишь со временем начинают взвешенно оценивать свои поступки, игру. Сначала – выброс эмоций, проявление эгоизма. С другой стороны, неэгоисту стать классным игроком проблематично.
Да, Кулагин был в меру жестким. Если ему что-то сильно не нравилось, он весьма быстро принимал решение. О бытовых моментах речь не идет, пока исключительно о хоккее. Нагрузки сумасшедшие, немногие выдерживали. Тяжко приходилось. Некоторые люди сами покинули команду. Видимо, Борис Павлович привык в бытность тренером ЦСКА, что машина должна бесперебойно работать. А сломанную детальку в виде отдельного игрочка можно выкинуть. Наш вид спорта достаточно суровый, жесткий, не до сантиментов.
На сборах я никогда не любил безвылазно сидеть. Сутками торчать в одном месте?! Очень мучительно. Подвижным, мобильным юношей был. Друзей полно, компании. И я убегал к ним. Сидели, выпивали. Практически регулярно уезжал с базы. Кулагин закрывал на это глаза, хотя, безусловно, знал о моих отлучках. Он считал, что у нас профессиональный хоккей, поэтому игрок сам в какой-то степени должен отвечать за подготовку к сезону, конкретному матчу.
Мое плотное общение с Кулагиным началось почти с прикола. Я на тот момент развелся, пожили вместе всего полгода. Друзья, как всегда, гурьбой шли. И на сборах мы еще не жили, время не пришло. Был втягивающий в сезон период времени. Звонок в дверь, на пороге – Борис Павлович. Признаться, я опешил в первый момент. Тренер пришел… с раскладушкой. «Поживу-ка я с тобой чуток», – молвил Борис Павлович. Как тут отказать старшему тренеру – стал моим нежданным и в то же время желанным гостем.
Он чувствовал, что неладное со мной происходит, решил таким образом навестить игрока, поговорить по душам. Помню, курил я тогда очень много. Семейная жизнь не сложилась. Да и на площадке, видимо, в то время не блистал. В его поступке чистой воды психология читалась. Говорили о многом. В присутствии тренера старался меньше курить. Запашок пива, вина от меня исходил, наверное. Вечером, после тренировки, игры, мог позволить себе немножко расслабиться. Американские хоккеисты, к примеру, до сих пор пивко потягивают днем. Шведы вино предпочитают, причем могут выпить в день матча. И не важно, что и сколько употребили, игре отдаются полностью. Но мы, знаю наверняка, физически более одаренные люди, чем западники. Они выпьют бокал вина и гусарить начинают. Нам для этого требуется иная доза…
А Кулагин пожил со мной целых два незабываемых дня. Что явилось для меня хорошим подспорьем. Зарядился положительными эмоциями, появилась пища для размышлений о своей игре, карьере в целом. Словом, эта пара дней не прошла бесследно.
Продолжение следует
Книга вышла в свет в 2016 году в издательстве «ЭКСМО»
КУПИТЬ КНИГУ «ПО ТОНКОМУ ЛЬДУ»
ИНТЕРВЬЮ АЛЕКСАНДРА КОЖЕВНИКОВА
Часть первая
Часть вторая
Часть третья
Часть четвертая
Часть пятая
Если коротко, у меня ни хрящей, ничего толком нет для нормальной игры в хоккей. Просто на удивление. Это издержки большого хоккея. Некоторые врачи, в бытность мою игроком знавшие о состоянии хоккеиста Кожевникова, не без удивления интересовались: а он еще ходит? «Он» не только ходил, но даже продолжал играть на профессиональном уровне, становился олимпийским чемпионом!
Спасибо боженьке, он есть, что бы там ни говорили безбожники. Постараюсь более-менее подробно объяснить, возможно, поверите. Извините, дважды поехать на Олимпиады, когда главным тренером был Тихонов… Хотя именно он брал меня. А второй наставник, динамовец, категорически возражал, не хотел видеть меня в команде, даже, представьте, с Тихоновым ссорился из-за этого. Владимир Владимирович Юрзинов нынче, скорее всего, будет отрицать сей факт, мол, не было такого, но я на сто процентов знаю подробности той ситуации.
Не покривлю душой – лежал в больнице и ни на что не рассчитывал. Успокоился, травм много, слишком тяжело выступать на высоком уровне. Три года кряду сплошные операции. Причем полостные. В 1986-м ногу вообще раскрыли, промывали, думаю, многие с подобными вещами карьеру завершили бы. Это пятая по счету операция. Спустя год – очередная. Все больше понимал: играть дальше, да еще в сборной, практически невозможно. Однако в 87-м забил кучу шайб за «Крылья». В общей сложности набрал двадцать шесть очков по системе «гол плюс пас», став лучшим бомбардиром команды. В олимпийском, 88-м, продолжил забивать в тех же «Крыльях». Чувствую, нога болит. Начинаешь догонять, форсировать, уже не тренируешься в обычном режиме.
У меня характер не очень хороший. Слишком волевой, что ли. Чуть легче стало – в зал шел, нагружал себя. Чтобы догнать партнеров, форму оптимальную набрать. Затем с больной ногой на лед выходил. Нагрузки, естественно, на ногу ложились. Даже физиологически не думаешь, что надо беречься во время матчей. И вторая нога фактически сломана была, там давняя проблема с лодыжкой. Это все, напомню, в 88-м. В общем, с подобными вещами, по рекомендации медиков, требовалось четыре месяца в гипсе провести. А я спустя полтора месяца на Олимпиаду отправился!
Все время твержу: бог есть, спасибо ему. Очень многие моменты, едва ли не ключевые в моей спортивной карьере, с какой-то мистикой связаны. Об этом обязательно подробно расскажу, на мой взгляд, любопытно вам будет. Везучий я человек!
Но характер и везение, опять же, бог дает. У меня это на генном уровне. Мама моя такая же упрямая, трудно свернуть ее с пути, который видится ей истинным. И отец был характерным. Упрется, будет в чем-то неправым, но вслух не признавал ошибок. Я тихо делаю выводы, вижу, в чем или ком заблуждался, но всегда ли нужно вслух произносить? Наверное, в душе каждого из нас борются подчас противоречивые чувства, желания. Понятия зла и добра у всех разные. Нескончаемый процесс, пока живешь.
Роль Кулагина в моей судьбе, становлении как хоккеиста огромна. Наверное, время от времени буду возвращаться к рассказам об этом необычном человеке, уж не обессудьте.
Конечно, Борис Павлович отдавал себе отчет, что «Спартак» располагает отнюдь не сильнейшим подбором игроков. Роль первой скрипки при выборе хоккеистов отводилась ЦСКА с «Динамо». Они собирали едва ли не все таланты, а в «Спартак» и «Крылья» попадали уже те, кто по тем или иным причинам не подходил двум упомянутым клубам. Такая система была.
Весьма дальновидный тренер, поработавший с самим Тарасовым, почерпнувший, я так понял, лучшее из методик. Борис Павлович исходил из тех возможностей, которыми располагал, имею в виду подбор мастеров. Состав сильно изменился, в общей сложности команду покинули человек семь-восемь. Брагина убрал, Рудакова, кого-то за границу отправил. Не стану комментировать, оценивать те решения. Дело вкуса, вопросы сугубо тренерского видения игры, развития клуба. Понятно, требовалось набрать не просто определенное количество игроков, а именно тех, которые подойдут команде. Задача любого тренера.
На мой взгляд, через пару лет с момента прихода Кулагин создал симпатичный коллектив, конкурентоспособный, со своим игровым почерком, способный попортить крови тому же ЦСКА. Чемпионами, правда, не стали, но вполне могли. Что помешало? По-моему, вратарская позиция оставляла желать лучшего. Наш голкипер вправе, наверное, в чем-то упрекнуть полевых игроков. Не забывайте, спартаковцам приходилось биться против трех полных пятерок ЦСКА и одновременно сборной, шансы в такой битве не слишком велики.
Все ли мы сделали для победы в советском чемпионате? Вопрос сам по себе наивный и даже, по-моему, глупый. Типа лозунгового «Выше знамя советского спорта!». «Пахали», играли, старались, что-то не получилось. Стечение обстоятельств. Да каких угодно: погода не та, давление подскочило, яму на шоссе выкопали на сантиметр глубже, чем надо… Ну никак не измерить, не пощупать, почему «Спартаку» моего периода не удалось взять желанное золото.
Мог «напихать» мне Кулагин, даже с игры снять. У Бориса Павловича все по взгляду читалось – жесткому, глубокому, проникающему словно вглубь тебя. Спортсмены, вероятно, лишь со временем начинают взвешенно оценивать свои поступки, игру. Сначала – выброс эмоций, проявление эгоизма. С другой стороны, неэгоисту стать классным игроком проблематично.
Да, Кулагин был в меру жестким. Если ему что-то сильно не нравилось, он весьма быстро принимал решение. О бытовых моментах речь не идет, пока исключительно о хоккее. Нагрузки сумасшедшие, немногие выдерживали. Тяжко приходилось. Некоторые люди сами покинули команду. Видимо, Борис Павлович привык в бытность тренером ЦСКА, что машина должна бесперебойно работать. А сломанную детальку в виде отдельного игрочка можно выкинуть. Наш вид спорта достаточно суровый, жесткий, не до сантиментов.
На сборах я никогда не любил безвылазно сидеть. Сутками торчать в одном месте?! Очень мучительно. Подвижным, мобильным юношей был. Друзей полно, компании. И я убегал к ним. Сидели, выпивали. Практически регулярно уезжал с базы. Кулагин закрывал на это глаза, хотя, безусловно, знал о моих отлучках. Он считал, что у нас профессиональный хоккей, поэтому игрок сам в какой-то степени должен отвечать за подготовку к сезону, конкретному матчу.
Мое плотное общение с Кулагиным началось почти с прикола. Я на тот момент развелся, пожили вместе всего полгода. Друзья, как всегда, гурьбой шли. И на сборах мы еще не жили, время не пришло. Был втягивающий в сезон период времени. Звонок в дверь, на пороге – Борис Павлович. Признаться, я опешил в первый момент. Тренер пришел… с раскладушкой. «Поживу-ка я с тобой чуток», – молвил Борис Павлович. Как тут отказать старшему тренеру – стал моим нежданным и в то же время желанным гостем.
Он чувствовал, что неладное со мной происходит, решил таким образом навестить игрока, поговорить по душам. Помню, курил я тогда очень много. Семейная жизнь не сложилась. Да и на площадке, видимо, в то время не блистал. В его поступке чистой воды психология читалась. Говорили о многом. В присутствии тренера старался меньше курить. Запашок пива, вина от меня исходил, наверное. Вечером, после тренировки, игры, мог позволить себе немножко расслабиться. Американские хоккеисты, к примеру, до сих пор пивко потягивают днем. Шведы вино предпочитают, причем могут выпить в день матча. И не важно, что и сколько употребили, игре отдаются полностью. Но мы, знаю наверняка, физически более одаренные люди, чем западники. Они выпьют бокал вина и гусарить начинают. Нам для этого требуется иная доза…
А Кулагин пожил со мной целых два незабываемых дня. Что явилось для меня хорошим подспорьем. Зарядился положительными эмоциями, появилась пища для размышлений о своей игре, карьере в целом. Словом, эта пара дней не прошла бесследно.
Продолжение следует
Книга вышла в свет в 2016 году в издательстве «ЭКСМО»
КУПИТЬ КНИГУ «ПО ТОНКОМУ ЛЬДУ»
ИНТЕРВЬЮ АЛЕКСАНДРА КОЖЕВНИКОВА
