История
Вячеслав Старшинов. «Мы на самом гребне волны, которая несёт нас к победе»
Продолжаем публикацию книги Вячеслава Старшинова «Я - центрфорвард» в преддверии юбилея легендарного нападающего «Спартака». Книга увидела свет в 1971 году.
ПЕРВАЯ ЧАСТЬ
Едем на стадион всегда одним и тем же маршрутом. Ничего не поделаешь! Это как своеобразный ритуал перед боем.
Автобус ждет хоккеистов в конце улицы-аллеи. Там, внизу, маленькая пристань, река. Серебряный бор просвечивается солнцем. Сосны, покачиваясь, шепчутся о чём-то своем, тихом. Старички у пристани дремлют на лавочках.
Не верится даже, что впереди жаркий хоккейный бой, что где-то нас ждёт перекатывающийся, горячий, неумолкающий шум стадиона.
Автобус наш чем-то напоминает аэрофлотовские автобусы перед полётом. Только вместо чемоданов — клюшки в багажных сетках. Я заметил, что перед серьезной игрой даже клюшки укладываются по-иному, словно дорога предстоит дальняя. У каждого есть свое место в автобусе. Оно не закреплено официально, но каждый стремится сесть именно на это свое раз и навсегда определенное место.
Почти все места в автобусе уже заняты. Впереди, около водителя, на отдельном кресле или, как говорят у нас в команде, «на музыке», — потому что в передний щиток вмонтирован приемник, — садятся обычно либо Женя Зимин, либо Валерий Фоменков, либо Саша Якушев, чаще Якушев...
Все ли здесь? Как всегда, нет Шадрина. Просто не может не опоздать! Появляется смущенно улыбающийся Шадрин с клюшками в руках. Можно ехать!
Саша Якушев включает приемник, и мне кажется, что музыка соответствует сегодняшнему настроению — светлая, весенняя. Темы и тон разговоров по дороге меняются в зависимости от важности игры, на которую едем.
Сегодня в автобусе тихо. Лёша Макаров, Дима Китаев и я пытаемся решать кроссворд, нам помогает доктор. Борис Майоров рассеянно смотрит в окно. Потом просит у меня книгу: «Ты всё равно не читаешь...» Там, в глубине салона, ближе к заднему сиденью, тихо шепчутся Гысин и «малыши» — Крылов, Севидов, Лапин. Изредка что-то с улыбкой говорит добродушный Валерий Кузьмин своему другу Виктору Зингеру, тот в ответ улыбается одними глазами.
Проехали набережную, подъезжаем к стадиону...
Вон какая толпа у входа! Березовая аллея ведет к подъезду № 3 Дворца спорта.
Вот мы и у себя в раздевалке. Теперь тут шумно. Предматчевые регулярные заботы. Проблема помер один — пропуска, билеты для родственников и друзей. Так хочется, чтобы смотрели игру «свои»! У каждого человека есть близкие люди, мнением которых он особенно дорожит. Есть, конечно, такие близкие люди и у меня. Иногда мне очень важно хоть на минуточку увидеться с другом перед игрой, взглянуть в его улыбающееся лицо и глаза, в которых прячется тревога...
Кому-то нужно подстрогать уголочек крюка, фасочку снять. Подточить коньки. Посмотреть лед... Он только с трибун кажется всегда одинаковым. Лед бывает разным. Если переморожен, то сильно колется, труднее кататься, а иногда — лужицы блестят, лед мягкий, вязкий...
Можно выпить чашечку кофе в буфете, но я никогда этого не делаю, хотя знаю, что, когда начнётся игра, пересохнет в горле. Захочется пить... Прополощу горло на скамейке, глотну и хватит. Доктор команды приготовляет витаминную воду...
Почти одновременно с нами приехали на стадион и наши соперники. Здесь в коридоре, застеленном резиновыми дорожками, я вижу идущего мне навстречу Александра Павловича Рагулина, Сашу... Он улыбается мне: «Вы уж сегодня-то много нам не забивайте...» И Витя Полупанов крепко жмёт руку и тоже улыбается: «Сегодня и мы не промахнёмся...» Мы еще что-то говорим друг другу. Какие-то ничего не значащие слова... Смеемся... Расходимся... Пора одеваться.
Хорошие ребята! Неинтересных игр с ними не бывает, не бывает с ними и лёгких игр. Может быть, поэтому у меня сегодня такое хорошее настроение?..
Разминка начинается еще в раздевалке. Мы делаем гимнастику. В боевой одежде, но без коньков, чтобы разогреться, вспотеть. В эти минуты хоккеиста не увидишь фланирующим по коридорам Дворца спорта. Закончена гимнастика. Зашнуровываем ботинки — и на лед!
Ещё в коридоре по свисту и аплодисментам определяем, чьих болельщиков сегодня больше и как они настроены. В Москве обычно нет недостатка в болельщиках «Спартака». Но если мы накануне разочаровали их поражением или просто плохой игрой, это сразу же слышно... И когда выходим на лёд после перерывов, перед вторым или третьим периодом, мы точно знаем, как играли в предыдущем. Знаем по тому, что нас встречает — свист или аплодисменты, вернее, в какой пропорции они смешаны. Сегодня симпатии стадиона разделились примерно пополам: ЦСКА — «Спартак».
Разминка почти у всех команд сейчас одинакова. Без шайб по кругу мчатся хоккеисты. Энергичные ускорения следуют одно за другим. Делается этакая гимнастика на льду. Потом на лед выбрасывается множество шайб... Кстати, пока мы делаем эту «гимнастику» на льду, Валерий Кузьмин «разогревает» Виктора Зингера, сосредоточенно бросая в его сторону шайбу за шайбой. Только раз отвлекаемся — когда грохот трибун возвестил о том, что появились на площадке наши соперники. Хочешь-не хочешь, а косишь глазами на ту сторону площадки...
Нападающие разогреваются сериями финтов, ускорений и передач, потом они «играют» против защитника, причем защитник не отбирает шайбу, а как бы имитирует отбор, затем трое играют против одного. После каждого элемента — рывок на большой скорости по кругу... А глаза скошены туда, где разминаются ОНИ.
А вон и их защитник нет-нет да и посмотрит внимательным, цепким взглядом на наших нападающих...
Ага, значит, против нас будет играть полупановское звено...
Нет, этого не скрыть даже им. Как внимательно следят они за Женей Зиминым, за Борисом Майоровым, за мной!
А как бросают? Мой взгляд так и тянется туда, к моим соперникам. Ведь по азарту, по страсти, с которой игрок разминается, можно почувствовать, как он настроен, как настроена команда...
Броски по воротам с помехой. Еще и еще раз скоростные спурты по кругам... Вкататься в этот ритм, чтобы не раскатываться в игре, а сразу всей мощью обрушиться на соперников...
Звучит голос диктора — разминка окончена. Разгибаюсь, оглядываюсь. Трибуны почти полны. Мы чувствуем напряжение зрителей, наше волнение начинает захватывать их. У нас четверть часа отдыха. Или ожидания?
Кто знает!.. Эти пятнадцать минут мы наедине с самими собой.
В раздевалке, несмотря на возбуждение, не шумно. Тихие замечания тренера. Он разговаривает с юным Геной Крыловым: «Не увлекайся финтами ради финтов, играй чаще в пас, внимательно следи за своим визави, он опытный мастер... Помни: ты — третий сзади, успевай в оборону...»
Там на льду машина-заливальщик готовит к игре изрезанную коньками площадку, делает её гладкой, зеркальной.
Последние приготовления, последние подгонки. А что, интересно, говорит своим питомцам Анатолий Владимирович?
Осматриваю себя внимательно, поправляю капитанскую повязку.
— Ну, ребята... — Валера Кузьмин и Боря Майоров произносят несколько напутственных слов, а ребята смотрят на них и молча кивают головами.
...Борис Майоров! Валерий Кузьмин! Они пришли в команду «Спартак», когда она занимала семнадцатое место, а теперь «Спартак» на равных играет с ЦСКА. Они наши «ветераны», они и есть тот самый «Спартак», с которым так много связано у любителей хоккея. И молодёжь наша гордится ими, подражает им. Ну, пошли! На лёд!
…После перерыва, вызванного отъездом сборной в Стокгольм на первенство мира, хоккейные страсти во внутреннем пашем чемпионате вспыхнули с новой силой.
Вернувшись в свой клуб вместе с Зингером, Зиминым Якушевым и Паладьевым, мы обнаружили настоящую спортивную жажду, жажду игры, жажду хоккейного боя.
Да и зритель, судя по посещаемости Дворца спорта, по толпам, которые встретили нас уже перед первым апрельским матчем с «Автомобилистом», вовсе не пресытился стокгольмским телевизионным хоккейным «полумесяцем».
Дорвавшись до «своего» льда и буквально разгромив «Автомобилист» — 10:0 и «Динамо» — 9:0, «Спартак» снизил темп, стал играть в облегченном ритме, как бы отдыхая, готовясь к решающему матчу с ЦСКА.
В следующих трех матчах — с «Автомобилистом», СКА и «Крылышками» — в игре «Спартака» чувствовалась некая психологическая расслабленность.
Может быть, природа спорта подсказала нам эту естественную паузу? Может быть, это было правильно? А может быть, следовало преодолеть усталость, каждый раз максимально нагружая себя заданием победить с предельным расходом сил? Не знаю. Знаю только, что все эти игры перед апрельской встречей с ЦСКА не были лёгкими.
Дважды победы висели на волоске, готовые разлететься вдребезги перед натиском почувствовавших нашу расслабленность соперников.
И всё же сегодня мы на одно очко впереди. На то самое очко, которое было добыто в февральском матче. Нам удалось выиграть у своего главного соперника, чемпиона страны. И не просто выиграть. Счет 6:1! Это обстоятельство, то есть наше лидерство, сыграет определенную роль в сегодняшнем сражении…
На площадке звучат приветствия. Центральные нападающие медленно склоняются над точкой вбрасывания в центре поля. Застывают, как упруго сжатые пружины, перед взрывом старта.
Шайба вброшена.
И сразу же игра идёт не по своему обычному руслу.
На поле пятёрки Петрова и Шадрина. Но что это? Вместо мощного броска вперед, которого мы ждем от соперника, следует суетливое, скверно организованное отступление. И наше второе звено уже на первых секундах не использует возможность открыть счёт.
Саша Якушев и Саша Мартынюк вдвоем выходят вперед к воротам Толстикова. И Якушев не сумел передать шайбу открытому Мартынюку.
Тарасов чувствует опасность. Он меняет петровскую пятерку на полупановскую. Но это не меняет характера игры, тем более что Рагулин, нарушив правила, оставляет команду в меньшинстве.
Мы имеем очень большое преимущество. Голевые ситуации следуют одна за другой. Когда ты имеешь стопроцентную возможность и все же не забрасываешь шайбы, это всегда оборачивается против тебя.
Острая контратака Юрия Блинова. Замешкался Игорь Лапин. Гол!
Я почти не волнуюсь. Играть ведь не двадцать, а шестьдесят минут! Ещё всё впереди. Ведь вначале идет подстройка троек, так сказать, выстраивание тактики. Может быть, я неправ, но в первом периоде я спокоен.
Перерыв. Снимаю перчатки, шлем. Иду прополоскать горло. Чая не пью. Потом сажусь и обмахиваюсь полотенцем. У хоккеистов нет секундантов, как у боксеров. Валера Кузьмин подставляет голову под кран и громогласно прокашливается.
Толя Севидов сосредоточенно снимает заусенец с коньков. Витя Ярославцев, как обычно, жалуется, всегда ему что-то мешает. То в коньке что-то не так, то клюшка тяжелая. Может быть, это своеобразный способ настроиться на борьбу... Здесь у каждого свой подход, свои привычки. Одному необходимо развеселиться, другому — сосредоточиться, помолчать, отрешиться от нехоккейных забот...
Армейцы отстояли в дебюте свои ворота.
Парадокс, но мы оказались не готовы использовать внезапно предоставившуюся нам возможность. Да, да, психологически мы не были готовы к такому повороту событий. Такое случается не только в спорте. Это наша первая и очень существенная ошибка. Последняя ли?
Иногда мы умеем выиграть совершенно безнадёжный матч, когда турнирная ситуация складывается как будто самым мрачным образом. Но стоит «Спартаку» оказаться впереди, как его посещает этакое легкомыслие во встречах с командами, уступающими ему по классу. А иногда вдруг приходит робость, совершенно несвойственная азартному, жадному до атаки «Спартаку», я бы сказал, застенчивость в играх с противником, равным по классу. «Спартаку» легче догонять лидера, сподручнее. И гораздо труднее лидировать, сохранять лидерство... Кончается перерыв. В бой!
Но игра не идет.
«Тактическая чехарда» мешает нам больше, чем армейцам. Тарасов меняет чуть-чуть проигрывавшее нашей тройке полупановское звено каждые 20—30 секунд. Мы не можем разыграться. Нам достаются маленькие игровые отрезки. Очень маленькие. Мы не успеваем найти свою игру.
А счет уже 1:3!
Всё, нам терять нечего...
И тут происходит метаморфоза. Мы атакуем. 3:3! 5:3!
Четыре гола за 13 минут! Мы поднимаемся очень высоко. Мы на самом гребне волны, которая несёт нас к победе. Теперь уже у нас настроение боевое. Настроение это гасит подступающую предательскую усталость. Нам нужно атаковать и атаковать в этом же стремительном, ликующем темпе.
И снова ошибка! Мы пытаемся сохранить счет. Мы сползаем с гребня волны назад. Отступаем, обороняемся. А сопернику, чтобы опомниться, нужно время... Но мы
уже «завязли» в обороне. Нелогичное, незакономерное, несвойственное «Спартаку» решение.
Вот хотя бы февральская игра с ЦСКА. К третьему периоду мы вели со счетом 2:1 и не помышляли о переходе в оборону. Взвинтив темп, мы продолжали непрерывно атаковать, и защита соперников дрогнула. Четыре безответные шайбы забросили мы тогда в третьем периоде.
Если мы победим в сегодняшнем матче, мы уходим вперёд на три очка и становимся практически недосягаемыми в атом чемпионате для ЦСКА.
...Остается одна минута и тридцать две секунды.
Мы ведем со счетом 5:4. Шайба у нас. Мы играем прессинг. Каждый «держит» каждого.
Борис Майоров передает шайбу Зимину... Её перехватывает защитник армейцев и тут же пас Харламову. Перед Харламовым — я. Я на синей линии.
Иду на Харламова «в лоб» вдоль синей линии. Внезапно он останавливается и резко по борту уходит влево. Обходит Лёшу Макарова. Входит в угол. Дима Китаев не успевает прикрыть Петрова, задерживается чуть позади меня и пропускает пас. Петров бросает почти с линии ворот... Гол!
Стадион взрывается овацией нашему сопернику. Ничья!
— Значит, теперь начнем всё сначала ...— говорю я Диме Китаеву, расшнуровывая ботинки.
— Что? — переспрашивает он.
— Завтра всё сначала,— говорю я, не глядя на пего.
— А-а... — рассеянно отвечает он.
Я стою под душем. Подставляю лицо упругим струйкам воды.
…Не нужно было играть против Харламова «в лоб». Нужно было пропустить его, сравняться с ним в скорости и попытаться отобрать шайбу...
Все-таки не смогли перестроиться. А в первом периоде такой «подарок» не приняли! Особенно сильно это отразилось на игре нашего звена. Кроме Зимина, никто так и не нашёл своей игры до конца матча. Мне явно не хватало агрессивности. Да и какая агрессивность? Скорости-то нет! И откуда она, эта усталость? Весь матч давила на плечи. Может быть, естественно — финиш сезона? Или что-нибудь другое? Вот и Фирсов. Со скамейки запасных я наблюдал за ним. Та же нехватка скорости, те же признаки психологического недомогания. Я видел, что он, как и я, старался всеми силами преодолеть это недомогание. Но ни ему, ни мне сегодня это сделать не удалось...
Завтра утром начнем всё сначала. А сегодня? Как сделать, чтобы думалось о чем-нибудь другом, кроме злополучного пятого гола, забитого в наши ворота?
Тренер Николай Иванович Карпов ведет себя так, как будто ничего худого, а тем более непоправимого не случилось. Он, улыбаясь, поздравил нас с хорошо сыгранной игрой, сказал нам: «Молодцы!»
Ну хорошо, второе звено «Спартака» играло довольно агрессивно в атаке. И в обороне, пожалуй, надежнее других. Но и оно играло с серьёзнейшим просчетом! Все, кроме, может быть, Паладьева, начиная атаку, искали не её острейшего продолжения, а Якушева, полагая, не без некоторых оснований, что это и есть сильнейшее, острейшее продолжение. В чём же заключаются эти некоторые основания? Саша Якушев, один из самых оригинальных мастеров нашего хоккея, был сильнейшим в звене. Это так. Но ведь это вовсе не значит, что любая атака должна была закончиться его броском. Каждый из мастеров этой пятерки — очень сильный хоккеист. Каждый из них мог решать те же задачи, которые часто перекладывались на Сашу. Тактика примитивна. А как упрощалась задача защиты соперников в этом случае!
Стоило Шадрину одну смену сыграть в первом звене, как он забил гол. Что это, случай? И это, конечно. Но и то обстоятельство, что Володя не искал Якушева, а взял решение задачи на себя, сыграло свою положительную роль. Мне кажется, играй в аналогичной ситуации Володя в своём звене, он нашел бы Якушева и отдал бы ему шайбу. Словом, не потому ли он сравнял счет в этом матче, что рядом не оказалось Якушева? Второй парадокс...
Мы долго не можем успокоиться. Сразу после игры, на стадионе и потом в автобусе говорим, говорим, перебивая друг друга. А вернувшись к себе, рассыпались на небольшие группки, по два, по три. Нас захватило сейчас одно ощущение, одно чувство досады, какой-то, как нам кажется, неправомерности неудачи...
— Ребята, пора спать...— подходит тренер то к одной, то к другой группе.
А мы снова и снова «проигрываем» ситуации матча...
В третьем, прогрессирующем нашем юном звене, с азартом, на хорошей скорости играл Анатолий Севидов. Его гол впервые в этой игре вывел нас вперёд, Но и в этом звене не обошлось без серьезнейшей ошибки. Ошибся Игорь Лапин. Первый гол Блинова — целиком вина Игоря. Видимо, он еще не мог быть полноценной заменой Меринову, у которого был поврежден палец, и команде следовало играть эту встречу в пять защитников.
Хорошо, но чаще всего в одиночку играл Крылов. Сыграл с Севидовым в пас — и родился отличный гол.
От юных отставал Виктор Ярославцев. В этой игре Фоменков оказался более ко двору.
И последняя ошибка...
Кто-то смотрит на часы и вдруг кричит, перебивает говорящего:
— Чуть-чуть оставалось, чуть-чуть. Ты и рассказать ничего за это время не успел... Я сейчас засекал...
...Одна минута тридцать две секунды... Одна минута тридцать две секунды.
— Ребята, уже половина второго. Немедленно спать! — волнуется Николай Иванович. И мы нехотя расходимся.
Но и сейчас, в тишине, не спится. Кряхтит в своем углу Боря Майоров. Вздыхает Женя Зимин... «Играют» еще...
Проснувшись на следующее утро, как бы начинаешь освобождаться от гнетущего чувства неудачи. Хочется туда, на лёд, на тренировку. Что-то внутри говорит тебе: «Ты должен, должен выиграть!»
Но у кого?
Сегодня утром обыкновенная тренировка. Наши грозные соперники далеко, они тоже тренируются на своем льду. Но тем не менее каждый из нас, я уверен, испытывает одно отчаянное желание: играть и выиграть... Выиграть именно сегодня, сейчас!..
И тренер угадывает наше состояние. Он понимает, что после вчерашнего матча нельзя вернуться к «спокойной школе», нельзя методически повторять элементы техники, тактики и физической подготовки, нельзя уравновешенно и планомерно наигрывать необходимый набор стандартных положений. Главное сейчас — исправить не технические или тактические ошибки, главное сейчас — исправить настроение. И тренер объявляет:
— Будем играть! Сегодня двусторонняя игра!
Лучшего лекарства для нас не придумаешь. Больше всего хоккеисты любят играть... С какой стремительной страстностью выскакивают на площадку наши ребята! И снова голос тренера:
— Разминку, как перед матчем, и начинаем!..
Это, конечно, маленькая хитрость, но мы делаем вид, что не замечаем её. Ведь разминка, в сущности, состоит из тех же элементов игры и розыгрыша стандартных положений, что и тренировка, правда, в уменьшенном объеме.
Но сейчас эти упражнения теряют школярскую окраску, теряют будничный характер, сейчас мы готовимся к игре... К сражению. И начинается горячий, боевой матч между «красными» и «белыми», матч такой стремительный и жёсткий, что диву даешься... И, конечно, в этой игре, в пустом и гулком зале Дворца спорта, иногда повторяются, почти точно, вчерашние положения... Но вчера шайба не слушалась, а сегодня, как маленький, неудержимый снаряд, она врезалась в сетку и, обессилев, повисала в мешке... Гол!.. Я вскидываю вверх клюшку. И потом сменившись, сидя на скамье, думаю; «Вот сегодня-то я забросил... Эх, если бы вернуть вчерашний день, если бы можно было его повторить!..»
— Смена!..
Некогда размышлять, я упруго перепрыгиваю через борт, и вихрь, бушующий на площадке, подхватывает меня, одаривая несравнимым ощущением восторга полноты жизни.
Продолжение следует
ПЕРВАЯ ЧАСТЬ
Едем на стадион всегда одним и тем же маршрутом. Ничего не поделаешь! Это как своеобразный ритуал перед боем.
Автобус ждет хоккеистов в конце улицы-аллеи. Там, внизу, маленькая пристань, река. Серебряный бор просвечивается солнцем. Сосны, покачиваясь, шепчутся о чём-то своем, тихом. Старички у пристани дремлют на лавочках.
Не верится даже, что впереди жаркий хоккейный бой, что где-то нас ждёт перекатывающийся, горячий, неумолкающий шум стадиона.
Автобус наш чем-то напоминает аэрофлотовские автобусы перед полётом. Только вместо чемоданов — клюшки в багажных сетках. Я заметил, что перед серьезной игрой даже клюшки укладываются по-иному, словно дорога предстоит дальняя. У каждого есть свое место в автобусе. Оно не закреплено официально, но каждый стремится сесть именно на это свое раз и навсегда определенное место.
Почти все места в автобусе уже заняты. Впереди, около водителя, на отдельном кресле или, как говорят у нас в команде, «на музыке», — потому что в передний щиток вмонтирован приемник, — садятся обычно либо Женя Зимин, либо Валерий Фоменков, либо Саша Якушев, чаще Якушев...
Все ли здесь? Как всегда, нет Шадрина. Просто не может не опоздать! Появляется смущенно улыбающийся Шадрин с клюшками в руках. Можно ехать!
Саша Якушев включает приемник, и мне кажется, что музыка соответствует сегодняшнему настроению — светлая, весенняя. Темы и тон разговоров по дороге меняются в зависимости от важности игры, на которую едем.
Сегодня в автобусе тихо. Лёша Макаров, Дима Китаев и я пытаемся решать кроссворд, нам помогает доктор. Борис Майоров рассеянно смотрит в окно. Потом просит у меня книгу: «Ты всё равно не читаешь...» Там, в глубине салона, ближе к заднему сиденью, тихо шепчутся Гысин и «малыши» — Крылов, Севидов, Лапин. Изредка что-то с улыбкой говорит добродушный Валерий Кузьмин своему другу Виктору Зингеру, тот в ответ улыбается одними глазами.
Проехали набережную, подъезжаем к стадиону...
Вон какая толпа у входа! Березовая аллея ведет к подъезду № 3 Дворца спорта.
Вот мы и у себя в раздевалке. Теперь тут шумно. Предматчевые регулярные заботы. Проблема помер один — пропуска, билеты для родственников и друзей. Так хочется, чтобы смотрели игру «свои»! У каждого человека есть близкие люди, мнением которых он особенно дорожит. Есть, конечно, такие близкие люди и у меня. Иногда мне очень важно хоть на минуточку увидеться с другом перед игрой, взглянуть в его улыбающееся лицо и глаза, в которых прячется тревога...
Кому-то нужно подстрогать уголочек крюка, фасочку снять. Подточить коньки. Посмотреть лед... Он только с трибун кажется всегда одинаковым. Лед бывает разным. Если переморожен, то сильно колется, труднее кататься, а иногда — лужицы блестят, лед мягкий, вязкий...
Можно выпить чашечку кофе в буфете, но я никогда этого не делаю, хотя знаю, что, когда начнётся игра, пересохнет в горле. Захочется пить... Прополощу горло на скамейке, глотну и хватит. Доктор команды приготовляет витаминную воду...
Почти одновременно с нами приехали на стадион и наши соперники. Здесь в коридоре, застеленном резиновыми дорожками, я вижу идущего мне навстречу Александра Павловича Рагулина, Сашу... Он улыбается мне: «Вы уж сегодня-то много нам не забивайте...» И Витя Полупанов крепко жмёт руку и тоже улыбается: «Сегодня и мы не промахнёмся...» Мы еще что-то говорим друг другу. Какие-то ничего не значащие слова... Смеемся... Расходимся... Пора одеваться.
Хорошие ребята! Неинтересных игр с ними не бывает, не бывает с ними и лёгких игр. Может быть, поэтому у меня сегодня такое хорошее настроение?..
Разминка начинается еще в раздевалке. Мы делаем гимнастику. В боевой одежде, но без коньков, чтобы разогреться, вспотеть. В эти минуты хоккеиста не увидишь фланирующим по коридорам Дворца спорта. Закончена гимнастика. Зашнуровываем ботинки — и на лед!
Ещё в коридоре по свисту и аплодисментам определяем, чьих болельщиков сегодня больше и как они настроены. В Москве обычно нет недостатка в болельщиках «Спартака». Но если мы накануне разочаровали их поражением или просто плохой игрой, это сразу же слышно... И когда выходим на лёд после перерывов, перед вторым или третьим периодом, мы точно знаем, как играли в предыдущем. Знаем по тому, что нас встречает — свист или аплодисменты, вернее, в какой пропорции они смешаны. Сегодня симпатии стадиона разделились примерно пополам: ЦСКА — «Спартак».
Разминка почти у всех команд сейчас одинакова. Без шайб по кругу мчатся хоккеисты. Энергичные ускорения следуют одно за другим. Делается этакая гимнастика на льду. Потом на лед выбрасывается множество шайб... Кстати, пока мы делаем эту «гимнастику» на льду, Валерий Кузьмин «разогревает» Виктора Зингера, сосредоточенно бросая в его сторону шайбу за шайбой. Только раз отвлекаемся — когда грохот трибун возвестил о том, что появились на площадке наши соперники. Хочешь-не хочешь, а косишь глазами на ту сторону площадки...
Нападающие разогреваются сериями финтов, ускорений и передач, потом они «играют» против защитника, причем защитник не отбирает шайбу, а как бы имитирует отбор, затем трое играют против одного. После каждого элемента — рывок на большой скорости по кругу... А глаза скошены туда, где разминаются ОНИ.
А вон и их защитник нет-нет да и посмотрит внимательным, цепким взглядом на наших нападающих...
Ага, значит, против нас будет играть полупановское звено...
Нет, этого не скрыть даже им. Как внимательно следят они за Женей Зиминым, за Борисом Майоровым, за мной!
А как бросают? Мой взгляд так и тянется туда, к моим соперникам. Ведь по азарту, по страсти, с которой игрок разминается, можно почувствовать, как он настроен, как настроена команда...
Броски по воротам с помехой. Еще и еще раз скоростные спурты по кругам... Вкататься в этот ритм, чтобы не раскатываться в игре, а сразу всей мощью обрушиться на соперников...
Звучит голос диктора — разминка окончена. Разгибаюсь, оглядываюсь. Трибуны почти полны. Мы чувствуем напряжение зрителей, наше волнение начинает захватывать их. У нас четверть часа отдыха. Или ожидания?
Кто знает!.. Эти пятнадцать минут мы наедине с самими собой.
В раздевалке, несмотря на возбуждение, не шумно. Тихие замечания тренера. Он разговаривает с юным Геной Крыловым: «Не увлекайся финтами ради финтов, играй чаще в пас, внимательно следи за своим визави, он опытный мастер... Помни: ты — третий сзади, успевай в оборону...»
Там на льду машина-заливальщик готовит к игре изрезанную коньками площадку, делает её гладкой, зеркальной.
Последние приготовления, последние подгонки. А что, интересно, говорит своим питомцам Анатолий Владимирович?
Осматриваю себя внимательно, поправляю капитанскую повязку.
— Ну, ребята... — Валера Кузьмин и Боря Майоров произносят несколько напутственных слов, а ребята смотрят на них и молча кивают головами.
...Борис Майоров! Валерий Кузьмин! Они пришли в команду «Спартак», когда она занимала семнадцатое место, а теперь «Спартак» на равных играет с ЦСКА. Они наши «ветераны», они и есть тот самый «Спартак», с которым так много связано у любителей хоккея. И молодёжь наша гордится ими, подражает им. Ну, пошли! На лёд!
…После перерыва, вызванного отъездом сборной в Стокгольм на первенство мира, хоккейные страсти во внутреннем пашем чемпионате вспыхнули с новой силой.
Вернувшись в свой клуб вместе с Зингером, Зиминым Якушевым и Паладьевым, мы обнаружили настоящую спортивную жажду, жажду игры, жажду хоккейного боя.
Да и зритель, судя по посещаемости Дворца спорта, по толпам, которые встретили нас уже перед первым апрельским матчем с «Автомобилистом», вовсе не пресытился стокгольмским телевизионным хоккейным «полумесяцем».
Дорвавшись до «своего» льда и буквально разгромив «Автомобилист» — 10:0 и «Динамо» — 9:0, «Спартак» снизил темп, стал играть в облегченном ритме, как бы отдыхая, готовясь к решающему матчу с ЦСКА.
В следующих трех матчах — с «Автомобилистом», СКА и «Крылышками» — в игре «Спартака» чувствовалась некая психологическая расслабленность.
Может быть, природа спорта подсказала нам эту естественную паузу? Может быть, это было правильно? А может быть, следовало преодолеть усталость, каждый раз максимально нагружая себя заданием победить с предельным расходом сил? Не знаю. Знаю только, что все эти игры перед апрельской встречей с ЦСКА не были лёгкими.
Дважды победы висели на волоске, готовые разлететься вдребезги перед натиском почувствовавших нашу расслабленность соперников.
И всё же сегодня мы на одно очко впереди. На то самое очко, которое было добыто в февральском матче. Нам удалось выиграть у своего главного соперника, чемпиона страны. И не просто выиграть. Счет 6:1! Это обстоятельство, то есть наше лидерство, сыграет определенную роль в сегодняшнем сражении…
На площадке звучат приветствия. Центральные нападающие медленно склоняются над точкой вбрасывания в центре поля. Застывают, как упруго сжатые пружины, перед взрывом старта.
Шайба вброшена.
И сразу же игра идёт не по своему обычному руслу.
На поле пятёрки Петрова и Шадрина. Но что это? Вместо мощного броска вперед, которого мы ждем от соперника, следует суетливое, скверно организованное отступление. И наше второе звено уже на первых секундах не использует возможность открыть счёт.
Саша Якушев и Саша Мартынюк вдвоем выходят вперед к воротам Толстикова. И Якушев не сумел передать шайбу открытому Мартынюку.
Тарасов чувствует опасность. Он меняет петровскую пятерку на полупановскую. Но это не меняет характера игры, тем более что Рагулин, нарушив правила, оставляет команду в меньшинстве.
Мы имеем очень большое преимущество. Голевые ситуации следуют одна за другой. Когда ты имеешь стопроцентную возможность и все же не забрасываешь шайбы, это всегда оборачивается против тебя.
Острая контратака Юрия Блинова. Замешкался Игорь Лапин. Гол!
Я почти не волнуюсь. Играть ведь не двадцать, а шестьдесят минут! Ещё всё впереди. Ведь вначале идет подстройка троек, так сказать, выстраивание тактики. Может быть, я неправ, но в первом периоде я спокоен.
Перерыв. Снимаю перчатки, шлем. Иду прополоскать горло. Чая не пью. Потом сажусь и обмахиваюсь полотенцем. У хоккеистов нет секундантов, как у боксеров. Валера Кузьмин подставляет голову под кран и громогласно прокашливается.
Толя Севидов сосредоточенно снимает заусенец с коньков. Витя Ярославцев, как обычно, жалуется, всегда ему что-то мешает. То в коньке что-то не так, то клюшка тяжелая. Может быть, это своеобразный способ настроиться на борьбу... Здесь у каждого свой подход, свои привычки. Одному необходимо развеселиться, другому — сосредоточиться, помолчать, отрешиться от нехоккейных забот...
Армейцы отстояли в дебюте свои ворота.
Парадокс, но мы оказались не готовы использовать внезапно предоставившуюся нам возможность. Да, да, психологически мы не были готовы к такому повороту событий. Такое случается не только в спорте. Это наша первая и очень существенная ошибка. Последняя ли?
Иногда мы умеем выиграть совершенно безнадёжный матч, когда турнирная ситуация складывается как будто самым мрачным образом. Но стоит «Спартаку» оказаться впереди, как его посещает этакое легкомыслие во встречах с командами, уступающими ему по классу. А иногда вдруг приходит робость, совершенно несвойственная азартному, жадному до атаки «Спартаку», я бы сказал, застенчивость в играх с противником, равным по классу. «Спартаку» легче догонять лидера, сподручнее. И гораздо труднее лидировать, сохранять лидерство... Кончается перерыв. В бой!
Но игра не идет.
«Тактическая чехарда» мешает нам больше, чем армейцам. Тарасов меняет чуть-чуть проигрывавшее нашей тройке полупановское звено каждые 20—30 секунд. Мы не можем разыграться. Нам достаются маленькие игровые отрезки. Очень маленькие. Мы не успеваем найти свою игру.
А счет уже 1:3!
Всё, нам терять нечего...
И тут происходит метаморфоза. Мы атакуем. 3:3! 5:3!
Четыре гола за 13 минут! Мы поднимаемся очень высоко. Мы на самом гребне волны, которая несёт нас к победе. Теперь уже у нас настроение боевое. Настроение это гасит подступающую предательскую усталость. Нам нужно атаковать и атаковать в этом же стремительном, ликующем темпе.
И снова ошибка! Мы пытаемся сохранить счет. Мы сползаем с гребня волны назад. Отступаем, обороняемся. А сопернику, чтобы опомниться, нужно время... Но мы
уже «завязли» в обороне. Нелогичное, незакономерное, несвойственное «Спартаку» решение.
Вот хотя бы февральская игра с ЦСКА. К третьему периоду мы вели со счетом 2:1 и не помышляли о переходе в оборону. Взвинтив темп, мы продолжали непрерывно атаковать, и защита соперников дрогнула. Четыре безответные шайбы забросили мы тогда в третьем периоде.
Если мы победим в сегодняшнем матче, мы уходим вперёд на три очка и становимся практически недосягаемыми в атом чемпионате для ЦСКА.
...Остается одна минута и тридцать две секунды.
Мы ведем со счетом 5:4. Шайба у нас. Мы играем прессинг. Каждый «держит» каждого.
Борис Майоров передает шайбу Зимину... Её перехватывает защитник армейцев и тут же пас Харламову. Перед Харламовым — я. Я на синей линии.
Иду на Харламова «в лоб» вдоль синей линии. Внезапно он останавливается и резко по борту уходит влево. Обходит Лёшу Макарова. Входит в угол. Дима Китаев не успевает прикрыть Петрова, задерживается чуть позади меня и пропускает пас. Петров бросает почти с линии ворот... Гол!
Стадион взрывается овацией нашему сопернику. Ничья!
— Значит, теперь начнем всё сначала ...— говорю я Диме Китаеву, расшнуровывая ботинки.
— Что? — переспрашивает он.
— Завтра всё сначала,— говорю я, не глядя на пего.
— А-а... — рассеянно отвечает он.
Я стою под душем. Подставляю лицо упругим струйкам воды.
…Не нужно было играть против Харламова «в лоб». Нужно было пропустить его, сравняться с ним в скорости и попытаться отобрать шайбу...
Все-таки не смогли перестроиться. А в первом периоде такой «подарок» не приняли! Особенно сильно это отразилось на игре нашего звена. Кроме Зимина, никто так и не нашёл своей игры до конца матча. Мне явно не хватало агрессивности. Да и какая агрессивность? Скорости-то нет! И откуда она, эта усталость? Весь матч давила на плечи. Может быть, естественно — финиш сезона? Или что-нибудь другое? Вот и Фирсов. Со скамейки запасных я наблюдал за ним. Та же нехватка скорости, те же признаки психологического недомогания. Я видел, что он, как и я, старался всеми силами преодолеть это недомогание. Но ни ему, ни мне сегодня это сделать не удалось...
Завтра утром начнем всё сначала. А сегодня? Как сделать, чтобы думалось о чем-нибудь другом, кроме злополучного пятого гола, забитого в наши ворота?
Тренер Николай Иванович Карпов ведет себя так, как будто ничего худого, а тем более непоправимого не случилось. Он, улыбаясь, поздравил нас с хорошо сыгранной игрой, сказал нам: «Молодцы!»
Ну хорошо, второе звено «Спартака» играло довольно агрессивно в атаке. И в обороне, пожалуй, надежнее других. Но и оно играло с серьёзнейшим просчетом! Все, кроме, может быть, Паладьева, начиная атаку, искали не её острейшего продолжения, а Якушева, полагая, не без некоторых оснований, что это и есть сильнейшее, острейшее продолжение. В чём же заключаются эти некоторые основания? Саша Якушев, один из самых оригинальных мастеров нашего хоккея, был сильнейшим в звене. Это так. Но ведь это вовсе не значит, что любая атака должна была закончиться его броском. Каждый из мастеров этой пятерки — очень сильный хоккеист. Каждый из них мог решать те же задачи, которые часто перекладывались на Сашу. Тактика примитивна. А как упрощалась задача защиты соперников в этом случае!
Стоило Шадрину одну смену сыграть в первом звене, как он забил гол. Что это, случай? И это, конечно. Но и то обстоятельство, что Володя не искал Якушева, а взял решение задачи на себя, сыграло свою положительную роль. Мне кажется, играй в аналогичной ситуации Володя в своём звене, он нашел бы Якушева и отдал бы ему шайбу. Словом, не потому ли он сравнял счет в этом матче, что рядом не оказалось Якушева? Второй парадокс...
Мы долго не можем успокоиться. Сразу после игры, на стадионе и потом в автобусе говорим, говорим, перебивая друг друга. А вернувшись к себе, рассыпались на небольшие группки, по два, по три. Нас захватило сейчас одно ощущение, одно чувство досады, какой-то, как нам кажется, неправомерности неудачи...
— Ребята, пора спать...— подходит тренер то к одной, то к другой группе.
А мы снова и снова «проигрываем» ситуации матча...
В третьем, прогрессирующем нашем юном звене, с азартом, на хорошей скорости играл Анатолий Севидов. Его гол впервые в этой игре вывел нас вперёд, Но и в этом звене не обошлось без серьезнейшей ошибки. Ошибся Игорь Лапин. Первый гол Блинова — целиком вина Игоря. Видимо, он еще не мог быть полноценной заменой Меринову, у которого был поврежден палец, и команде следовало играть эту встречу в пять защитников.
Хорошо, но чаще всего в одиночку играл Крылов. Сыграл с Севидовым в пас — и родился отличный гол.
От юных отставал Виктор Ярославцев. В этой игре Фоменков оказался более ко двору.
И последняя ошибка...
Кто-то смотрит на часы и вдруг кричит, перебивает говорящего:
— Чуть-чуть оставалось, чуть-чуть. Ты и рассказать ничего за это время не успел... Я сейчас засекал...
...Одна минута тридцать две секунды... Одна минута тридцать две секунды.
— Ребята, уже половина второго. Немедленно спать! — волнуется Николай Иванович. И мы нехотя расходимся.
Но и сейчас, в тишине, не спится. Кряхтит в своем углу Боря Майоров. Вздыхает Женя Зимин... «Играют» еще...
Проснувшись на следующее утро, как бы начинаешь освобождаться от гнетущего чувства неудачи. Хочется туда, на лёд, на тренировку. Что-то внутри говорит тебе: «Ты должен, должен выиграть!»
Но у кого?
Сегодня утром обыкновенная тренировка. Наши грозные соперники далеко, они тоже тренируются на своем льду. Но тем не менее каждый из нас, я уверен, испытывает одно отчаянное желание: играть и выиграть... Выиграть именно сегодня, сейчас!..
И тренер угадывает наше состояние. Он понимает, что после вчерашнего матча нельзя вернуться к «спокойной школе», нельзя методически повторять элементы техники, тактики и физической подготовки, нельзя уравновешенно и планомерно наигрывать необходимый набор стандартных положений. Главное сейчас — исправить не технические или тактические ошибки, главное сейчас — исправить настроение. И тренер объявляет:
— Будем играть! Сегодня двусторонняя игра!
Лучшего лекарства для нас не придумаешь. Больше всего хоккеисты любят играть... С какой стремительной страстностью выскакивают на площадку наши ребята! И снова голос тренера:
— Разминку, как перед матчем, и начинаем!..
Это, конечно, маленькая хитрость, но мы делаем вид, что не замечаем её. Ведь разминка, в сущности, состоит из тех же элементов игры и розыгрыша стандартных положений, что и тренировка, правда, в уменьшенном объеме.
Но сейчас эти упражнения теряют школярскую окраску, теряют будничный характер, сейчас мы готовимся к игре... К сражению. И начинается горячий, боевой матч между «красными» и «белыми», матч такой стремительный и жёсткий, что диву даешься... И, конечно, в этой игре, в пустом и гулком зале Дворца спорта, иногда повторяются, почти точно, вчерашние положения... Но вчера шайба не слушалась, а сегодня, как маленький, неудержимый снаряд, она врезалась в сетку и, обессилев, повисала в мешке... Гол!.. Я вскидываю вверх клюшку. И потом сменившись, сидя на скамье, думаю; «Вот сегодня-то я забросил... Эх, если бы вернуть вчерашний день, если бы можно было его повторить!..»
— Смена!..
Некогда размышлять, я упруго перепрыгиваю через борт, и вихрь, бушующий на площадке, подхватывает меня, одаривая несравнимым ощущением восторга полноты жизни.
Продолжение следует
