Владислав Корницкий: Я дежурил на «Скорой» во время штурма Телецентра

- Вы работаете с командой почти три месяца. Успели освоиться?
- Чувствую себя в команде комфортно. Выучил почти всех по имени-отчеству – привык так общаться. В остальном, конечно, приходится перестраиваться: хоккей – не футбол, совершенно другой вид спорта.

- Сколько времени вам потребовалось, чтобы запомнить всех ребят?
- Один сбор в Чехии.

- Вы пришли из футбольного «Спартака». Хоккейный и футбольный врач – две разные профессии?
- Профессия-то одна и та же, болезни те же, но тактика лечения абсолютно разная.

- Где у вас было больше нагрузки?
- Знаете, я бы не сказал, что здесь нагрузка возросла. Хотя, конечно, сезон покажет - все-таки в регулярном чемпионате КХЛ в два раза больше игр, чем в чемпионате России по футболу.

- После ухода из футбольного «Спартака», у вас осталась какая-то обида на бывшего работодателя?
- Какая может быть обида на клуб? Это жизненная ситуация, далеко не новая для спорта. У меня там осталось много друзей, мы хорошо и часто общаемся.

- В прессе писали, что ваше увольнение было инициативой Аленичева: ему не понравился эпизод с Бокетти, случившийся в одном из матчей команды.
- Мне лично никто претензий не высказал: ни из руководства клуба, ни из тренерского штаба команды. Думаю, у клуба были свои причины для расставания.

- В той ситуации вы ведь действовали так, как и должен действовать врач: старались максимально оперативно оказать помощь футболисту?
- Если отбросить эмоции и вернуться к той ситуации, на остановку кровотечения из надбровья, которое было разбито практически до черепа, у меня ушло 75 секунд. Во-первых, я уложился во все нормативные показатели, а во-вторых, при травме головы врач должен оценивать общее состояние пациента, в данном случае футболиста, до двух минут, чтобы ничего не упустить и не отправить игрока на поле с сотрясением головного мозга. Нужно было остановить кровотечение и перевязать рану. Сделать это мгновенно? Не бывает такого. Сальваторе был на эмоциях, поэтому учитывая его темперамент… Он начал махать руками, сорвал повязку – пришлось всё переделывать. Это плюс лишние 10-15 секунд. Но даже несмотря на это, мы укладывались в нормативы. Так что, вероятно, у того же тренерского штаба были какие-то другие мотивы. Повторюсь, лично мне не было высказано никаких претензий.



- Как вы оказались в этой профессии?
- Мне несказанно повезло. В моей жизни были и есть совершенно замечательные люди, которые и привели меня в спорт. Судьба свела нас по работе в «Скорой помощи». Это, на мой взгляд, те люди, которые зарождали спортивную медицину в Москве не на клубном, а на глобальном уровне. Все они - серьезные доктора с подготовкой в ЦИТО. Один из них - мой большой друг и учитель Леонид Леонидович Лялин. К сожалению, он ушел из жизни два года назад. Второй - Михаил Гургенович Вартапетов, руководитель медицинского департамента футбольного «Спартака». Третий - Давид Цхакая, доктор дубля футбольного ЦСКА и, наконец, Игорь Борисович Юров, главный врач реабилитационного центра МАИ. Кстати, именно на базе МАИ они и создавали свои методики, которые впоследствии стали широко использоваться докторами в спорте. В общем, это целая группа специалистов, с которыми меня свела жизнь, они меня, можно сказать, вырастили.

- Сколько лет вы работали на «Скорой»?
- В общей сложности восемнадцать.

- Это ведь тоже особая профессия…
- Конечно. У меня есть опыт работы и на «Скорой», и в стационаре: я был оперирующим травматологом в 59-й городской больнице. Естественно, везде своя специфика, но непосредственно с травмами я работал всю свою медицинскую жизнь, начиная с 1990-го года.

- Самая страшная травма в спорте, которую вы видели своими глазами?
- После работы в бригаде травматологической реанимации страшных травм в спорте я и не вспомню. Страшные травмы были на улице Гурьянова 9 сентября 2009 года, когда там были взрывы, или во время штурма Телецентра в 1993-м. Я дежурил и там, и там.

- Помните даже даты вплоть до конкретного числа?
- Безусловно. Во-первых, это день рождения моего друга, да и сложно забыть: 09.09.09. Взрыв раздался в девять минут первого.

- Страх врачу свойственен?
- Страх чего?

- Например, что человек может умереть у вас на руках, что не сможете вовремя оказать необходимую медицинскую помощь.
Любой доктор всё равно делает то, что должен. В этот момент никакого страха быть не может. Если появляются какие-то эмоции, считаю, доктор не сможет оказать квалифицированную помощь. Здесь должны происходить автоматические действия, к которым подключается голова, которая контролирует порядок их выполнения.

- В спорте врач должен быть психологом?
- Обязательно! В среднем у меня в команде 25 игроков, и все они абсолютно разные. По опыту работы в предыдущей команде, могу с уверенностью сказать: всегда знаю, что происходит у игрока в его семье, дома, чем занята его голова. Именно поэтому в самом начале нашей беседы я уточнил, что практически каждого спортсмена знаю по имени-отчеству, знаю его семью, детей, кто из них чем живет, кто что любит. Это неотъемлемая часть моей работы.



- Много ли вам попадалось мнительных людей, которые идут к врачу просто поговорить?
- Очень много. Здесь не нужно выдумывать какие-то высокие материи: человек, которому нужна такая психологическая помощь, виден сразу. И, как правило, с ним достаточно просто поговорить.

- У хоккеистов очень много примет. У врачей они есть?
- Например, у меня есть одна примета: когда спортсмены перед игрой забывают снять украшения с шеи и начинают отдавать мне их на поле – 100% проиграем. На мой памяти в таком случае либо была ничья, либо поражение. Поэтому я всегда ребятам говорил: смотрите в раздевалке, не забывайте снять украшения.

- Экстрасенсам есть место в вашей профессии?
- Я практик (смеется). Естественно, экстрасенсорика имеет место быть, но поскольку я этого делать не умею, то и судить не берусь.

- Великий хоккейный тренер Геннадий Цыгуров недавно рассказывал, что он в свое время привозил шаманов в команды, с которыми работал.
- Есть тренеры, которые любят нестандартные подходы, если это работает – ради бога, главное, чтобы у спортсмена оставалась здоровая психика (смеется), а то они очень восприимчивы к новостям.

- В сериале «Доктор Хаус» сколько процентов правды?
- Я не смотрю сериалы вообще и сериалы про докторов в частности. Меня часто спрашивают: неужели ты не смотришь сериал «Интерны»? На что я отвечаю, что над подобными шутками смеялся еще будучи студентом медицинского училища в 1987-м году. Сейчас их все просто экранизировали. В наше время это не просто было шуткой, мы это видели своим глазами. Что касается сериала «Доктор Хаус»… Может, и посмотрел когда-то полсерии, но судить не берусь - не люблю сериалы.

- За время работы в хоккейном «Спартаке» тяжелые моменты уже случались?
- На самом деле сейчас у нас рутинная работа, которая требует и внимания и времени. Чего-то экстраординарного, к счастью, не было. Мы стараемся отследить каждого, кто подвержен той или иной травме, отследить ситуацию, где человек может получить какое-либо повреждение и тут же сообщить главному тренеру, чтобы, возможно, чуть снизить нагрузку или видоизменить её. Пока это в основном удается.

- Есть ли кто-то из хоккеистов, кто удивляет вас своим здоровьем?
- Есть такие ребята, но называть их не буду - боюсь сглазить. Пускай все они будут здоровы и покажут свое богатырское здоровье на льду.