Интервью
Интервью с Александром Никишиным
Защитник «Спартака» Александр Никишин, в ноябре дебютировавший в национальной сборной, рассказал о непростом начале карьеры в большом хоккее и интервью «Спорт-Экспрессу».
Воспитанник орловского хоккея Александр Никишин — один из самых талантливых и интересных российских защитников последнего десятилетия. Три года назад габаритного юниора с классным катанием, быстрыми руками и большим атакующим потенциалом заприметил Олег Знарок, а в прошлом сезоне его, несмотря на проблемы со здоровьем, задрафтовала «Каролина». Из-за отсутствия медицинского допуска от ИИХФ ему пришлось пропустить прошлогодний МЧМ в Эдмонтоне. Но в этом сезоне Александр наконец-то получил зеленый свет от международных чиновников и на прошлой неделе дебютировал за сборную Россию на Кубке «Карьяла».
До МЧМ жил в ожидании чуда
— Ваше попадание на Кубок «Карьяла» означает, что в вопросе с медицинским допуском от ИИХФ можно наконец поставить точку?
— Думаю, да. Меня допустили играть на международном уровне. Хотя от меня в этой ситуации ничего не зависело. Постепенно с процессом взросления этот вопрос отпал сам собой.
— То есть сердечную аномалию, которую вам постоянно диагностировали, объяснили чисто возрастными изменениями?
— Там тоже было непонятно. Допуск до хоккея у меня был все это время. Просто на международном уровне все перестраховывались. Сейчас с возрастом все уладилось.
— Что творилось на душе, когда Игорь Ларионов постоянно говорил в интервью, что ему на МЧМ нужен такой защитник, как Никишин, а вам по-прежнему не давали зеленый свет?
— Конечно, была небольшая обида, оттого что не поехал на МЧМ. Мне оставалось только ждать, разрешат мне сыграть или нет. Все эти месяцы жил в надежде, в ожидании чуда. Прошел медосмотр, но в итоге мне сказали, что я не допущен. Конечно, расстроился. Очень сильно хотел попасть в Эдмонтон. К сожалению, не получилось.
— Мир после этого не рухнул?
— Нет, я же продолжил играть в хоккей, так что мир точно не утратил краски жизни.
— В дебютном матче с финнами эмоции не перехлестывали?
— У меня не было волнения. Играл и играл. Больше была повышенная мотивация оттого, что играешь за сборную. Тем более давно не играл на международном уровне. Даже если взять мое нарушение, то я там не особо и толкал соперника. Но получилось, что он упал, и это удаление финны реализовали. Считаю, что мы просто понабрали много нелепых удалений и дальше пошло одно за другое.
— В трансляцию попал момент, как в штрафном боксе вы в сердцах крикнули «что-то на латышском».
— Уже даже не помню, что сказал тогда. Кинул салфетку, расстроился — мое удаление привело к голу. Не хочется так подводить команду.
— По команде отъезд Знарка в связи с болезнью не ударил?
— Не знаю. Может быть он что-то и сказал бы команде. Хотя, с одной стороны, то, что его не допустили, где-то дополнительно мотивировало. Но главное, чтобы он поскорее выздоровел без каких-либо эксцессов. Желаю ему только здоровья!
— Сборную на Кубке «Карьяла» называют командой открытий этой регулярки — вызвали тех же Рашевского и Тертышного. Против кого из них сложнее играть на тренировках?
— То, что они техничные ребята, знал и без тренировок. Достаточно посмотреть на их статистику. Плюс постоянно смотрю обзоры матчей. С тем же «Трактором» мы еще не играли, но уже понимаю, что могут ребята оттуда.
А если говорить о тренировках, то мне повезло, что с тем же Рашевским играю в одной пятерке, а против Тертышного я ни разу не выходил играть в каких-то единоборствах. У нас практически вся команда из техничных ребят — от каждого можно ждать какого-то чуда.
— По ходу сезона в «Спартак» перешел Джейк Виртанен. В Северной Америке его критиковали за лишний вес и статичность. Но по рукам чувствуется, что к вам приехал большой мастер?
— Голевое чутье и мастерство у него чувствуется. То, что он умеет забивать, — сто процентов. Когда я закрываю вратаря, он может найти какую-то маленькую щелочку. Поэтому, когда он бросает, всегда слышу, как трясется сетка или звенят ворота. Да, когда он приехал, то чуть поднабрал вес из-за того, что долго не тренировался. Но сейчас все хорошо, и он приносит результат.
— Во время работы с Сергеем Зубовым что-то уже успели почерпнуть для себя?
— Да, он очень много подсказывает. Я ведь его уже знал до сборной: когда попал на сбор в «Сочи», то он был главным тренером. Он еще тогда подсказывал мне определенные штучки. Уверен, что он может многое дать ребятам.
Рад, что меня выбрала «Каролина»
— Прошлой осенью после преддрафтовых интервью уже понимали, что вас может задрафтовать «Каролина»?
— Во время интервью вообще было все непонятно. Кто-то из клубов ближе расположен к тебе. Кто-то держит дистанцию. Но я всем отвечал одинаково. У тебя же нет выбора, в какую команду поехать. Ты должен быть расположен ко всем. Кто-то больше улыбался во время интервью, но все равно не было какой-то ясности. Некоторые говорили, что они хотят взять меня. Но это же все слова. Очень рад, что все получилось именно так и меня выбрала «Каролина».
— За год до драфта вас называли претендентом на первый раунд. Во многом из-за проблем с допуском вас взяли только в третьем. Такой низкий выбор по самолюбию не ударил?
— Ну и ладно. Особо не зацикливаюсь на этом. Конечно, было бы очень приятно, если бы меня забрали в первом раунде или чуть выше. Однако сейчас уже какая разница? Главное, что меня выбрала «Каролина», а числа и цифры уже не так важны.
— До драфта знали, что в системе «Харрикейнз» столько русских проспектов? Того же Василия Пономарева, с которым вы играли вместе в «Крыльях», на вашем драфте забрали во втором раунде.
— Кстати, вообще не знал, что Васю тоже задрафтовали. Знал только, что там играет Андрей Свечников и что ребят спокойно могут менять в другие клубы. Прикольно, что на карандаше у клуба так много русских хоккеистов. Но в «Каролину» еще нужно попасть.
— В прошлом сезоне вам частенько после матчей «Спартака» звонили тренеры «Каролины». На что они делают особый акцент во время совместных разборов?
— В этом сезоне мы общаемся чуть поменьше, чем в прошлом. Сейчас в «Каролине» сменился тренер по развитию. С предыдущим тренером Тимом Глисоном после драфта мы общались практически после каждой игры: он скидывал нарезки моих смен, говорил, в каких моментах нужно добавить в агрессии, в каких ускориться. Слышал очень много слов поддержки от него. Обычно мне подсказывают по чисто игровым моментам — технически ничего не советовали корректировать.
— Насколько часто общаетесь с Сергеем Самсоновым? С тем же Пономаревым он вроде как регулярно созванивается.
— Мы с ним держим контакт, но не сказал бы, что наше общение происходит часто. Не знаю, как с тем же Васей, но раз в месяц созваниваемся или списываемся. Он все время спрашивает, как у меня дела. На самом деле, я не расстраиваюсь, что мы не общаемся чаще, — мне комфортнее один раз созвониться и стараться не особо отвлекать друг друга. Хотя, разумеется, приятно, что за мной следят.
В детстве постоянно просился в нападение
— Согласны, что вы по стилю «североамериканский защитник»?
— На самом деле, не знаю какой у меня стиль. Так получилось, что с детства стараюсь играть так, как сейчас.
— В детстве тренеры не пытались бить по рукам за постоянные подключения и авантюрные решения?
— Мне иногда говорят, мол, давай попроще. Понятное дело, если ты не обрезаешься и делаешь какое-то полезное действие в своей смене, то тебе ничего не скажут. Но если ошибешься и создаешь момент у своих ворот, тебе, разумеется, что-то предъявят. В этом плане нужно действовать с двойной ответственностью. В тех же «Крыльях» мне, наоборот, говорили: «У тебя получается! Давай подключайся!» Бывало, что с партнером по паре мы вообще могли вдвоем на пятаке оказаться. С Дмитрием Вишневским в «Спартаке» иногда так же получается. У меня всегда сидит в голове фраза, что лучшая оборона — это атака.
— В нападение не просились?
— Постоянно просился в нападение, но мне сразу говорили: «Нет, будешь играть в обороне». И отец, и мой первый тренер вместе пришли к тому, что мне лучше будет в защите. Можно сказать, угадали. Когда переехал из Орла в Москву, то снова просился в нападение, и на тренировках меня ставили, но на играх всегда был в защите.
— Ваш отец серьезно занимался боксом. Он в детстве как-то закладывал бойцовские навыки? Артем Батрак говорил мне, что даже более возрастные хоккеисты стараются избегать потасовок и стычек с вами.
— Нет, он лишь постоянно мне говорил, что не нужно бояться. Что тут закладывать? Один раз попробовал и понял, что все мы одинаковые. Я тоже не особо маленький мальчик. Наоборот, даже если получишь по лицу, то адреналина больше.
— У вас с Вишневским есть какая-то договоренность, кто должен подключаться первым, а кто страховать?
— Сейчас больше играю в паре с Тимом Хеедом. И с ним, и с Вишневским мы договаривались смотреть друг на друга, и если вижу, что партнер пошел подключаться, то я в любом случае обязан его страховать. Ты не можешь вместе с ним бездумно лететь вперед. Конечно, может быть момент, когда ты одновременно с ним окажешься внизу, но всегда нужно ориентироваться друг на друга.
— У вас аномально быстрые руки для защитника. Кто закладывал вам основы владения клюшкой?
— Даже не знаю. Наверное, все идет с детства. Сначала в Орле играл подобным образом, затем в ЦСКА старался перенести ту же игру. Потом уже и в МХЛ появился шанс играть чуть более рискованно. Все приходит с опытом. Дай бог, что сейчас в лиге уровнем намного выше получается играть в своем стиле.
Всегда счастлив видеть Знарка
— Когда переходили в «Спартак», не сидело в голове, что в КХЛ не позволят играть в подобном стиле?
— Да, понимал это. Я же незадолго до перехода в «Спартак» ездил на просмотр в «Сочи» и там чуть-чуть ощутил на себе взрослый хоккей. Помню, что пробовал там показывать все эти свои моменты. Что-то получалось, но все равно, когда ты переходишь из молодежного хоккея во взрослый, то все становится намного быстрее.
Где-то даже подсознательно понимаешь, что лучше сыграть от оборонки. Так в «Спартаке» поначалу и было. Сначала давали не так много времени, и мне точно нельзя было пропускать. Во втором сезоне было уже попроще. Все ведь идет от опыта: как ты себя чувствуешь в игре, так ты себя и покажешь. Если ты раскрепощен, то будешь играть на максимуме. Первые два сезона получились несколько скованными. В этой регулярке я уже сыграл столько же матчей, сколько в предыдущей, — это тоже о чем-то говорит. Сейчас мне доверяют больше.
— Разговоры о том, что Знарок не особо любит возиться с молодежью и предпочитает возрастных игроков, не настораживали?
— До перехода вообще ничего не слышал о том, как он работает с молодежью. Мне было настолько интересно с ним поработать! Был счастлив, когда увидел его в сборной, — всегда рад его видеть! Мне комфортно с этим человеком. Можно сказать, он помог мне сделать первые шаги во взрослом хоккее. Как только увидел его, то меня сразу перехлестнули эмоции. Просто круто! Я так рад, что он тогда взял меня в «Спартак».
— Вы ведь в первом матче на сборе подрались с Юраем Микушем и получили 5+20. Как тогда отреагировал Олег Валерьевич?
— Он тогда ничего не сказал. Помню, как переживал тогда чуть ли не до слез. Думал, что все — выгонят из команды. Все было на эмоциях. Причем там даже не я драку затеял. Пошел в раздевалку расстроенным. Потом Олег Валерьевич зашел в раздевалку, пожал мне руку, сказал, что я молодчик, и ушел.
— И сразу отлегло?
— Да, у меня сразу улыбка до ушей. Потом уже мужики сказали, что он любит, когда так показывают характер. Наверное, я его и показал. Там просто и ситуация была, в которой я был не виноват.
— Вы рассказывали, что как-то Знарок неожиданно попросил вас ответить на его вопрос на тренировке и тогда вы растерялись, но сумели на него ответить правильно. За два сезона хоть раз попадали к нему под горячую руку?
— Нет, разносов точно не было. Были моменты, когда он мне подсказывал и разбирал ошибки. Он всегда вел себя достаточно спокойно — на меня вообще никогда не кричал. Не было моментов, когда он повышал на меня голос.
— Самый запоминающийся совет, который дал Знарок?
— Какие-то значимые советы на моей памяти он мало кому давал. Он больше общается со всей командой. Лично у нас не было разговоров один на один. Олег Валерьевич всегда хотел как-то сплотить команду. Хотел, чтобы ребята показывали характер. Если ты будешь делать это и биться за партнеров, то все пойдет.
В НХЛ нравятся Бернс и Макар
— Вы говорили, что вам импонируют Брент Бернс и Кэйл Макар. Не кажется, что второй практически все время ходит по лезвию и не особо думает о том, что через пару секунд может возникнуть позади него?
— С другой стороны, он же помогает команде набирать очки. Постоянно отдает, забивает. Те же Бернс и Карлссон много пропускают, а «плюс/минус» у них такой, что на него страшно посмотреть. Но нужно смотреть на то, сколько они делают полезного. Они потому и играют, что делают куда больше полезных действий.
— Иной раз кажется, что вы играете с ледяной головой, когда вас летят прессинговать нападающие соперника. Откуда такая уверенность?
— Наверное, это все идет от тренеров. Если на тебя не давят и не говорят: «Не делай! Не делай!» — то играется куда спокойнее. Мне просто так не говорят. Когда обыгрываю на синей линии или в своей зоне, мне, наоборот, говорят: «Молодец!» Это только мотивирует и придает уверенности на будущее.
— Есть объяснение, почему после мощного старта стали проседать по очкам?
— Может быть, стал зацикливаться на том, что не набираю очки. Хотя моментов у меня бывает больше, чем у нападающих. Может быть, где-то нужно отпустить ситуацию. Поначалу все шло довольно неплохо, но потом стал играть больше и, может, где-то начал уставать. Сейчас постараюсь отпустить эту ситуацию. Может быть, сборная как-то поможет отвлечься? Посмотрим. Пока не особо переживаю, потому что уже столько игр прошло, а очков так и не прибавилось.
— Вы уже второй сезон подряд один из самых хитующих игроков «Спартака». Как опытные игроки реагируют, когда их, условно говоря, летит бить 18-летний щегол?
— На мои силовые больше реагировали, когда я был в маске. Им было прямо неприятно, когда я их бил. Наверное, где-то задевал их самолюбие. Многие даже во время игры показывали, мол, давай драться. Когда стал чуть постарше и снял маску, то меня начали воспринимать как взрослого. Единственное, что меня отличает сейчас, — это «уши» на шлеме и «ошейник». Хотя «уши» прозрачные и не так бросаются в глаза — на них была черная накладка, но я снял ее. Если мне что-то говорят, то никогда не пропускаю это мимо ушей — всегда реагирую и отвечаю на соответствующие предложения.
— Вы как-то шутили, что хотите, чтобы Орел стал столицей России. Как сейчас там обстоят дела с хоккеем?
— Все так же. Появилась команда ЮХЛ, есть команда Студенческой хоккейной лиги — у меня там близкий друг играет. А так, три арены на Орел и область. По слухам, вроде бы даже четвертая есть. Было бы еще спонсирование... Пусть даже команды МХЛ-Б появилась бы... Но, видимо, пока это не планируется.
— Правильно понимаю, что вы идентифицируете себя как воспитанника орловской школы? На некоторых сайтах пишут, что вы воспитанник «Атланта».
— Конечно, орловской! Сто процентов! «Атлант» был новым уровнем, когда я переехал играть в Москву. А вообще я воспитанник Орла. Не знаю, почему некоторые пишут, что я воспитанник «Атланта». Но в Орле по этому поводу достаточно много вопросов.
