Григорий Шафигулин: Когда пришел Вуйтек, показалось, что мы попали в рай

Первое «золото» Григорий Шафигулин выиграл, когда ему было 18 лет, попав в звездный на тот момент состав ярославского «Локомотива». Потом были два Кубка Гагарина с московским «Динамо». Еще в его коллекции - «бронза» юниорского чемпионата мира и «серебро» молодежного. Вы могли об этом не знать, но Григорий Шафигулин - самый титулованный хоккеист в нынешнем «Спартаке».

- За время своей карьеры вы выиграли немало наград. Где они хранятся?
- Половина находится здесь, в Москве, другая – у родителей: раньше собирал все у них дома, а после переезда в столицу продолжил здесь.

- Когда смотрите на них, возникает чувство ностальгии?
- Пока нет, возможно оно появится после завершения профессиональной карьеры.

- Какая награда вам наиболее дорога?
- Все по-своему дороги. И чемпионство с Ярославлем, и две победы с московским «Динамо» … А самой тяжелой дорогой к «золоту» было первое чемпионство с «Динамо», когда мы играли семь игр. Тогда, проигрывая в финале 1:3, мы одержали победу со счетом 4:3.

- Первое «золото» вы взяли в восемнадцать лет, выступая за Ярославль. Кто в той команде был звездой номер один?
- Да, именно так. Звездой? Там много было ребят… Наверное, Андрей Коваленко – он был одним из самых титулованных игроков в составе команды; Слава Буцаев, Сергей Немчинов. Тогда много ребят приехало из НХЛ, практически две пятерки, плюс сильные ярославские ребята. Тот же Вова Антипов, Дима Красоткин… Была целая плеяда игроков. Суперкоманда. Я был молодой, на всех смотрел с широко открытыми глазами, мне было у кого поучиться.



- Кто поддерживал командный дух в раздевалке?
- Капитаном был Дима Красоткин, ну и Андрей Коваленко, он лидер по натуре.

- Многие хоккеисты с большим удовольствием вспоминают работу с Владимиром Вуйтеком. Вы - тоже?
- Безусловно. Он очень доброжелательный человек, умный, общительный. Ни от одного человека не слышал о нем плохого слова. Он был первым иностранным тренером в лиге и пришел в команду после Петра Ильича Воробьева. На контрасте вообще показалось, что мы попали в рай. Он ведь очень демократичный тренер. За день до игры мы все, конечно, оставались на базе – были такие времена, когда без этого было нельзя. Потом, со временем, её начали отменять, но не в то время, когда я играл в Ярославле.

- Егор Подомацкий ведь в то время тоже выступал за «Торпедо»?
- Да, здорово играл. Чего уж там, он лет десять был лучшим вратарем лиги, так что с последним рубежом у команды не было никаких проблем.

- Вас не удивило, что в последние годы карьеры он стал играть в Высшей лиге?
- Ну, возраст берет свое, к этому все приходят. Наверное, человеку просто хотелось продолжать играть в хоккей.



- В разбившемся 7 сентября самолете вы, получается, знали почти всех?
- Почему «почти»? Всех. Очень тяжелая была ситуация. Как узнал? Кто-то из друзей прочитал о случившемся в новостях и позвонил мне. Я перезвонил в Ярославль… Вначале ведь информация была непонятная: то ли разбились, то ли нет. А когда после звонка в город мне всё подтвердили, началась легкая паника…

- После той истории вам не страшно было летать?
- Всем было страшно, да и до сих пор не по себе: думаешь об этом… Ну а что делать? Тут ничего не поделаешь, жизнь такая.

- Вы родились в Челябинске. Кроме хоккея у вас были другие варианты?
- Футбол. У меня отец всю жизнь в него играл, да и до сих является президентом местной футбольной команды. Меня никто не принуждал, родители сразу сказали: выбирай, что хочешь. В детстве я играл и в футбол, и в хоккей, но остановился на последнем.

- В Челябинске между футболом и хоккеем всегда был огромный контраст?
- Безусловно. Челябинск – хоккейный город.

- Как вы оказались в Ярославле?
- Челябинская команда вылетела в Высшую лигу – особых перспектив там не было. И, когда меня в 15 лет пригласили в Ярославль, решил уехать.



- Родители не боялись отпускать?
- Боялись, конечно. Ну а что делать? Надо было выбирать: либо продолжать дальше заниматься хоккеем и строить свою карьеру, либо играть постольку- поскольку. Выбрали первый вариант.

- Как вам вспоминается время, проведенное в ярославском интернате?
- Веселое было время. Отрочество, один, без родителей – тяжело, конечно, было: ни денег, ничего не было… Но зато я всегда находился в компании ребят: шутки, прибаутки – куда без этого?

- Вы попали на юниорский чемпионат мира, где в составе вашей команды играли Малкин и Овечкин. Уже тогда было понятно, что они вырастут в звезд мирового хоккея?
- Конечно. И на юниорском, и потом на молодежном чемпионатах было понятно, что это люди талантливые. Да и в том возрасте они уже играли в первых командах.

- В то время они могли вас чем-либо удивить?
- В плане мастерства, может, и могли, а вот в жизни – обычные ребята, с которыми приятно общаться. Мы до сих пор поддерживаем отношения.



- Тогда на молодежном чемпионате мира сборная России уступила в финале со счетом 1:6…
- Финал - вещь достаточно непредсказуемая. По турниру вроде хорошо шли, добрались до финала, полные трибуны… Перегорели, наверное. После игры в раздевалке было тихо, после такого поражения ничего не хочется ни говорить, ни слышать. Это хоккейная жизнь, такие моменты нужно просто переболеть.

- В свое время на драфте вас выбрал «Нэшвилл». Почему вы так и не поехали в Америку, не звали?
- Звали, долго звали. Я тогда был в Ярославле, мне поступило предложение из Казани. «Ак Барс» выиграл чемпионат, и я решил что пару лет еще поиграю в России. Потом, по окончании контракта, казанский клуб предложил мне новое двухлетнее соглашение. И в «Нэшвилле» сказали: «либо приезжаешь сейчас, либо не приезжаешь больше вообще».

- Не жалеете, что так и не попробовали свои силы в НХЛ?
- Не знаю. В глубине души, наверное, жалею. Но неправильно думать задним числом, что в свое время ты поступил неверно.

- Какая травма была самой тяжелой в вашей карьере?
- Их много было. Самые тяжелые травмы – те, после которых восстанавливаешься долго. Колени, наверное. После них реабилитация занимает полгода. Или вот в 2011-м году тоже выбыл приблизительно на шесть месяцев – сломал обе ноги, порвал связки. Боль была терпимая, но неприятно, что восстановление заняло много времени: нудная работа, которая «выносит мозг». Психологически тяжело.

- Эти травмы сейчас как-то сказываются на вашей жизни?
- Пока нет. Но, думаю, чем ближе к старости, тем сильнее будет проявляться.



- Уже задумываетесь, чем займетесь после завершения карьеры игрока?
- У меня есть несколько вариантов, но это – не для прессы.

- Тренером могли бы себя видеть?
- Никогда не говори никогда, но пока я об этом не думал. Жизнь заставит – будешь тренером.

- Вы долго играете в хоккей, какие бы правила в нем изменили?
- Не знаю. Наверное, нужно больше бороться с симуляцией, потому что сейчас хоккей стал более красивый что ли, более мягкий – раньше такого не было. Раньше все бились, сражались, а сейчас кого ни заденешь – все падают. С этим уже начали бороться в НХЛ. Думаю, и к нам это со временем придет. Конечно, по сравнению с футболом в хоккее симулировать неприлично, но все равно этого становится больше.

- Вы за то, чтобы подрезать амуницию у вратарей?
- Я-то за, но ведь это достаточно тяжело проконтролировать – нужен специальный человек, который в этом разбирается. Если пригласить не хоккейного человека, он с такой задачей попросту не справится: все люди разного роста, разного размера – очень сложно загнать всех в одни рамки. Кто-то под два метра ростом, а кто-то полутораметровый… Сложный вопрос, он требует очень большой проработки. Думаю, пока не найти человека, который с этим справится.

- Вы за то, чтобы играть овертаймы в формате «три на три»?
- Не знаю. Ни разу не пробовал, поэтому тяжело что-то сказать.

- Расскажите несколько слов о своей семье.
- Жена, две дочки: одной шесть лет, другой четыре. Супруга занимается детьми, дочери – художественной гимнастикой. Старшая занимается ей серьезно, а младшая пока больше в качестве ОФП. Еще старшая в этом году пошла в школу.

- Ждете, что старшая со временем вырастет в профессиональную гимнастку?
- Никто никого не принуждает. Если захочет – будет ходить, не захочет – пусть выбирает, что ей по душе.



- Если ваш выездной матч показывают по телевизору, жена с дочками будут смотреть?
- Они у меня рано ложатся, но, если время есть, – конечно, будут смотреть.

- Когда дочери впервые оказались на хоккее?
- Года в полтора-два. Ведь шум на матчах сильный, совсем маленького ребенка не особо с собой не возьмешь – испугается. Так что лет с двух они периодически начали ходить.

- Как они смотрят хоккей?
- Эмоционально! Кричат, болеют, бегают и прыгают, как все дети – им нравится. Дома спрашивают у меня что да как – приходится объяснять.

- Чем обычно занимаетесь в свой законный выходной?
- Проведу время с семьей, схожу с дочками в кино или в театр, вечером – с женой поужинать.

- С супругой уже давно вместе?
- Почти десять лет. В то время я играл в Казани, но познакомились в Москве, в ресторане.

- Когда ложитесь под шайбу, жене не страшно?
- Да она, наверное, уже привыкла к этому, это – часть работы. Травмы присутствуют всю мою жизнь – она переживает, но тут ничего не поделаешь.

- Куда обычно ездите в отпуск?
- В теплые края – ничего особенного. Садимся вместе и выбираем, куда поедем. В последний раз летали в Майами.

- Рыбалка – это про вас?
- Да. Охоту и рыбалку очень люблю. Каждый перерыв езжу.

- На кого обычно охотитесь?
- Лось, кабан. Один раз даже на медведя ходили, но это очень страшно, и я, наверное, больше на него не пойду. Он выходит на тебя… Это очень экстремальная охота.

- Самый большой трофей на вашей памяти?
- Медведь. Со шкурой мы ничего не сделали, а вот голову отрезали – изготовили чучело. Теперь висит на даче.

- Хоккеисты составляют вам компанию на охоте?
- По-разному: иногда с ними, иногда нет. На медведя ходили на Байкале – ездили с Данисом Зариповым, нас принимали друзья не из хоккейного мира, организовывали охоту.

- Кто в хоккейном мире для вас друг номер один?
- Это не один человек – друзей по жизни у меня накопилось много. Хватает людей, кому можно позвонить в трудную минуту. Кого-то одного выделять будет неправильно.

Интервью опубликовано в официальной программе к матчу «Спартак» - «Амур».