Евгений Зимин: Я понимал, что играю для народа

Большой разговор Олега Воронина с кумиром спартаковских болельщиков, который отмечает 70-летний юбилей.

Когда-то много лет назад вам задали вопрос: «А что бы вы делали, если бы не было хоккея?» Вы моментально ответили: «Я бы его придумал». Что бы вы взяли из современного хоккея в тот, который бы вы придумали и что оставили бы неизменным?
Взял бы всё из того, что было тогда и ничего из того, что происходит сейчас; Разве что силовые приемы.

- Совсем недавно ваш партнер по тройке Владимир Шадрин, а еще раньше Борис Майоров сказали: «Женька был игровик». Как это можно расшифровать?
- Дело в том, что под словом «игровик» мы, хоккеисты (не знаю, как футболисты), подразумеваем то, что мы ИГРАЕМ, а не работаем. Хотя это, в общем-то, не совсем правильно. Все-таки мы действительно работаем, бегаем туда-обратно, но все-таки стараемся в первую очередь ИГРАТЬ. И, если допустить тавтологию, играть играючи.

- Но ведь во всех видах спорта кто-то «на рояле играет», а кто-то его «носит». И те, кто его «носит» в хоккее – не игровики.
- Могу вам совершенно точно сказать: игровиков очень мало в любом виде спорта. Вот возьмите футбол, например, «Барселону»: два игровика, три – максимум; возьмите «Реал Мадрид» - тоже самое.

- Если применить это к современному хоккею, сейчас есть игровики?
- Лично мне нравится Панарин, а все остальные… Их разве что за уши притянуть к игровикам (смеется).

- Несколько лет назад к нам приезжали ветераны СКА. И один из них, когда ему задали вопрос: «А против кого было сложнее всего?», ответил: «Были тройки Старшинова, Полупанова, Фирсова и прочие, а мне сложнее всего было играть против тройки Зимин – Шадрин – Якушев, когда они еще были молодыми. На наш вопрос, почему, он сказал: «Хитрющий Зимин, умнейший Шадрин, забивающий Якушев. Кого из них держать?»
- Когда, как вы сказали, «сильны именно «тройкой» - такое бывает очень редко. И, наверное, ленинградец сказал правильно, что тройку Зимин – Шадрин – Якушев было держать сложнее всех. Все-таки у нас была импровизация, наигранность каких-то комбинаций – в общем, всё, что нужно для того, чтобы быть классной тройкой. Я вспоминаю великое альметовское звено, которое было лидером нашей сборной. Мы тогда были еще пацанами. Альметов вставал на свою «точку П» – всё время забивал. У нас же всё всегда складывалось «по игре»: что она требовала, то мы и делали.

  

- Сейчас у клубов есть генеральные менеджеры, есть агенты, которые занимаются, например, переходом игроков. В ваше время ничего этого не было. Кто вас, молодого мальчишку, пригласил из «Локомотива» в «Спартак»? Как происходил этот переход?
- Не поверите: доктор «Спартака»! Это был приятный и внешне, и в общении человек, мы все его знали. Потому как «Локомотив» базировался на «Спартаке». Естественно встречались, здоровались. И как-то он подошел ко мне и сказал: «Слушай, Женька, ты не хочешь в «Спартак»? Я с Бобровым поговорил – он, вроде, согласен. Ну, во всяком случае, попробуешь». Я ответил, что, конечно, хочу – я всю жизнь болею за «Спартак». Так и оказался в команде.

- Бобров, наверное, тоже до этого следил за вами?
- Ну, конечно! А доктор работал и в футболе, и в хоккее – спортивный был человек, настоящий функционер.

- Как вас приняли в «Спартаке»?
- Честно говоря, я и не помню. Бобров сказал, мол, будешь играть в тройке с Якушевым и Ярославцевым, а Шадрин присоединился к нам позже. Какое-то время с нами играл Жора Савин. Он был такой мощный, здорово катился. У него вообще было очень много хороших качеств. Единственное - и Бобров это видел, так сам был игровиком - у Жоры не хватало тонкости, он был прямолинеен. В связи с этим он решил заменить Савина.

- И вот Бобров вместо Евгения Майорова в тройку к Борису Майорову и Вячеславу Старшинову ставит вас. Какой была ваша реакция? Ведь вас поставили к двум тогда уже олимпийским чемпионам, чемпионам мира.
- Реакция была отрицательная, я бы даже сказал, крайне отрицательная. Мы всё время ругались, но я упрямый по натуре. Это сейчас, в 70 лет, уже не тот, а раньше иногда до драк доходило.



- Но в конце концов тройка заиграла.
- Да, но тройка без Евгения Майорова. Потому что Бобров тонко чувствовал игроков. Выиграв первенство мира или Олимпийские игры в своей тройке, Майоров, мне кажется, немного сбавил требования к себе и, по-русски говоря, немножечко зазнался. Во всяком случае в игре он определенно сбавил. Бобров его не раз уговаривал, отдельно беседовал с ним, о чем – не знаю, но Евгений Майоров не прибавлял.

- Тем не менее он остался в команде. Отношения с ним у вас испорчены не были?
- Абсолютно. Женька, как человек, был хороший, но бывает у людей какая-то червоточина – она иногда выскакивает.

- «Дедовщина» в «Спартаке» была?
- Никогда! Помню, Валерка Кузьмин мог поорать: «Вы что, мужики, давайте соберемся как следует». Разве это «дедовщина»?

- Вы сказали о «звездной болезни» Евгения Майорова, но ведь через это проходили практически все хоккеисты.
- Это - да.

- Вы тоже?
- Когда стал, извините меня за нескромность, известным игроком, тоже немножечко зазнался и решил, что всё умею, всё могу. Но здесь огромное спасибо Славке и Борису – они вовремя поставили меня на место. Я не знаю, как сложилась бы моя дальнейшая судьба, но они сказали: «Женька, смотри, ты талантливый человек – мы все это видим. Но если ты не будешь работать в полном смысле этого слова, а будешь только гулять с девочками и так далее, ты пропадешь». И я их понял.

- Кстати, насчет девочек. Недавно к нам заходила юная болельщица, и, увидев вас в черно-белой хронике, воскликнула: «Ой, какой красавчик!» Наверное, от девушек у него отбоя не было.
- Это точно (смеется). Но тем не менее я остался верен своей жене Наталье – мы прожили с ней сорок с лишним лет.



- В 90-е вы занимали должность вице-президента «Спартака». Однажды Тавбулатов на розыгрыше «Кубка «Спартака» сказал: «Зимин собрал такую команду, что мы будем бороться за первое место». Но, к сожалению, вмешалась политика, и выступить с этой командой вам так и не удалось. По истечении времени можете сказать, кого вы тогда смогли пригласить в «Спартак»?
- Если честно, я сейчас и не вспомню всех. Но действительно по именам команда была бы очень сильной. Но, как вы понимаете, вечное ЦСКА… У нас и Сергей Макаров должен был играть, и Игорь Ларионов. Я с Игорем встречаюсь в буфете Лужников и говорю: «Игорек, ну как, в «Спартак»? «Да, болею я за «Спартак» - отвечал он. – Но, поймите, Тихонов мне поставил условие: если я не перейду в ЦСКА, никогда в жизни не буду играть в сборной».

- Вы тренировали и команду ветеранов, но сами в составе этой команды не выступали.
- Если 15 лет проиграть в высшей лиге и не получить за карьеру никакой серьезной травмы, то, считаю, этого достаточно. Поэтому старался по минимуму играть за ветеранов, чтобы вдруг, не нарочно, какой-нибудь парень из Воскресенска не сунул клюшку и не выбил глаз. Раз - и я инвалид. Хотя, потом стал-таки инвалидом.

- У вас было то, чего нет у нынешнего поколения хоккеистов – искренняя народная любовь, которую не купишь ни за какие деньги. Вы никогда не думали: «Родиться бы мне, Евгению Зимину, на 30 лет попозже, чтобы получать то, что имеют игроки сейчас…»?
- Однозначно на этот вопрос я, наверное, ответить не смогу. Просто мы сейчас так живем. Я считаю, через некоторое время, уже у следующего поколения, жизнь изменится, она станет намного лучше. Хотя и сейчас многие живут хорошо. Но стране я бы никогда не изменил, потому что в нас генетически была воспитана любовь к своей стране, к Советскому Союзу. И за родную страну отдавали всё, что от нас требовалось.

- Вы работали тренером и менеджером в команде «Звезд», тренером сборной. Почему вам так и не удалось выиграть что-то серьезное в этой должности?
- Потому что я конфликтный. Дело в том, что я привык всегда говорить то, что думаю. И руководителям, в том числе.

- Евгений Паладьев вспоминал: «Мне тренер всегда говорил, что, когда один игрок замахивается для броска, в 99 случаях из 100 он будет бросать». После того, как Махоулич обыграл его, Паладьева объявили чуть ли не врагом народа. И ему, по его же словам, этот момент потом постоянно снился. У вас такие моменты в карьере бывали?
- Снится, как я играю за какую-то команду, не только за «Спартак», а и за сборную. Снятся какие-то хорошие моменты.

- Вы были любимцем спартаковской публики: во-первых, потому, что были классным игроком, и, во-вторых, потому, что могли забить именно красиво. Это у вас в крови?
- Дело в том, что где-то подсознательно я понимал, что играю для спартаковских болельщиков, для народа. И не доставить им удовольствие я не мог. Поэтому так всё и получалось.

- Не так давно, когда Владимиру Шадрину напомнили о том, что одно время «Спартаком» руководила тройка Зимин - Шадрин - Якушев, он сказал, что даже не хочет про это вспоминать. Почему тогда у вас не получилось? Тройка на поле была шикарная, а на тренерском мостике…
- А на тренерском мостике этой тройки не было: Шадрин – в одну сторону, Якушев – в другую, я – в третью. В тренерском коллективе обязательно должна быть сплоченность: один за всех и все за одного. И, как говорил Горбачев, должно быть одно мышление. Чтобы обязательно мыслили в одном направлении, соблюдали одну линию… У нас не получилось, потому как мы все - великие.

- Редко, когда великий хоккеист становится великим тренером. На ум приходит разве что Всеволод Бобров.
- Да, но кто был у Боброва вторым тренером? Юрий Глухов. А за что он отвечал в «Спартаке»? За физподготовку – в этом-то всё и дело. Ведь все тренерские идеи воплощал в жизнь Бобров, равно как и подбирал всех без исключения игроков в команду. Даже Блинова вытащил из Омска.

- 60-е годы. У ЦСКА блестящая школа, откуда в клуб берут очень много игроков. Мало того, они ещё и в армию известных игроков призывали: Фирсова, Мишакова, Ионова, Моисеева, Рагулина, Иванова. А «Спартак» пополнялся исключительно своими воспитанниками и молодыми игроками московских школ за исключением Блинова и Паладьева. И тем не менее в 1967-м году в решающем матче спартаковцы не просто победили, а действительно переиграли армейцев – 7:3. Буквально «в одну калитку». За счет чего?
- Парадокс, но мне кажется, приход новых, хоть и сильных, игроков пошёл армейцам не на пользу. Ведь сразу сложить коллектив непросто: Моисеев играет по-своему, Мишаков - по-своему, Ионов – по-своему и так далее. Если Макаров, допустим, подходил под игру ЦСКА, то некоторые – не подходили. Например, царствие ему небесное, Игорь Ромишевский – он же по стилю не подходил совершенно!

- В одном из своих старых интервью, вы сказали: не уйди Бобров из «Спартака», в последующие 10 сезонов «Спартак» раз семь стал бы чемпионом. За счет чего? Таланта тренера?
- Да.

- Вы считаете, он переиграл Тарасова?
- На тот период, переиграл. И Тихонова переиграл бы, хотя об ушедших плохо не говорят.

- Вам - 70. О чём жалеете, что не удалось?
- Не хватало стабильности, как это удавалось армейцам. Но их, правда, по большей это заставляли делать под прессом. Тем не менее, они это делали, а я – нет. Одну игру сыграю здорово, а потом приезжает, например, «Сибирь». Это что за команда, думаю? И я дурака валяю, образно говоря. Играю, конечно, но средне, на «четверку», не на «десятку».

- Что бы вы пожелали нынешнему главному тренеру команды Вадиму Епанчинцеву?
- Уверенности. И чтобы люди, которые руководят клубом, не ругали его за ошибки, не казнили, а помогали ему во всем, нашли ему хорошего консультанта, это необходимо. Конечно, он всё равно будет ошибаться, потому как у него еще не так много опыта. Поэтому ему будет нужна помощь, и не только руководства, но и болельщиков. Так что поддержите Вадима, я хочу, чтобы у него в «Спартаке» всё получилось!

Олег Воронин