Интервью
Александр Васильев: В детстве спал в обнимку с коньками
Александр Васильев дебютировал в КХЛ в 19 лет и в своем первом же сезоне забросил девять шайб. Через год - восемь. Казалось, лига получила перспективного форварда, который будет прибавлять от сезона к сезону. Но затем в карьере Александра клубы начали меняться с калейдоскопической быстротой, а в прошлом сезоне он практически исчез с хоккейных радаров: играть в Рязани и быть на слуху - невозможно. Летом «Спартак» дал форварду возможность перезагрузить карьеру, и этим шансом Александр Васильев пренебрегать не стал.
- Вы вновь вернулись в КХЛ. Контраст с Высшей лигой большой?
- Огромный. Пропасть. Если честно, то вспоминаю ВХЛ как страшный сон. По бытовым условиям, по финансовым, по уровню судейства. Очень большая разница. Не хочется туда больше возвращаться, хочется играть здесь, доказывать, что я могу приносить пользу «Спартаку». Мне комфортно в команде, здесь всё делается для хоккеистов и для того, чтобы они думали только об игре.
- В судейском корпусе вам попадались странные персонажи?
- В высшей лиге играют на выживание, и судьи очень часто закрывают на это глаза. Недавно Фил Толузаков приехал из Воскресенска с одной рукой. Он бросал, а ему руку «отрубили». Судья же сделал вид, что ничего не произошло. Там более грязный хоккей, чем в КХЛ.
- Самая страшная арена и самая страшная гостиница на вашей памяти?
- Я не везде был, но запомнилось, что в Ижевске очень старая арена. А гостиницы? Везде они не слишком комфортные. Исключения бывают, но редко.
- В вашей родной Электростали тоже арена «из прошлой жизни».
- Да, у нас там тоже типичный дворец советских времен, где давным-давно не было никакого ремонта. Так что меня трудно чем-то удивить.
- В хоккее как вы оказались?
- Мне было года три, и отец тогда меня впервые взял на хоккей. Мне дико понравилось, я потом ходил по дому с клюшкой, и в пять лет меня отдали в хоккейную школу. Помню, очень долго играл на пластмассовых коньках «Динамо». Новые же коньки у меня появились позже всех - папа мне привез из-за границы «Граф». Я был в таком восторге, что даже спал с ними в обнимку. Чувствовал себя в тот момент самым счастливым человеком в мире.
- Был момент, когда хотелось бросить хоккей?
- Нет, такого не было. Хоккей быстро стал главной частью моей жизни. Конечно, огорчался, когда что-то не получалось, но всегда было желание бороться, доказывать, но не уходить.
- Кто самый известный хоккеист Электростали?
- Ребят, кто на слуху, много: Прокопьев, Жердев, Скопинцев, Крикунов. Конечно, у нас нет такого количества звезд, как в Воскресенске, где олимпийские чемпионы и обладатели Кубка Стэнли, но все равно город хоккейный.
- Хоккей в Электростали в последние годы медленно умирал.
- Да, очень обидно. Сердце кровью обливается. Но я не знаю, чем помочь в такой ситуации? Слышал, что сейчас началась реконструкция арены и в следующем году собираются заявить команду в Высшую лигу. Дай бог, чтобы все получилось. Хоккей в Электростали любят, город с традициями, и я даже помню времена, как команда выступала в Суперлиге.
- Сколько времени вы там занимались?
- До 13 лет. Потом меня забрали в Ярославль. Уехал один, пришлось жить в спортивном интернате. На второй сезон сильно заскучал по дому, и моя семья в этот момент здорово помогла мне: переехала в не самую хорошую съемную квартиру только для того, чтобы быть рядом со мной. Мама, папа, моя младшая сестра - всё бросили и приехали в Ярославль. В этом плане мне моя семья всегда помогает, я их очень люблю, и они мои самые преданные болельщики. Мы всегда вместе. Сестра уже подросла, теперь ей 13, она болеет за «Спартак», знает всех хоккеистов. Приходит с игр вся раскрашенная, на телефоне наклейка «Спартак», футболки у меня спартаковские выпрашивает. Раньше сестра так не любила хоккей, а в этом году у нее прямо бум хоккейный начался. Ей рано идти в школу, родители не хотят брать её на вечерние матчи, которые поздно заканчиваются, но она все равно рвется во дворец, чтобы посмотреть игру. Приятно, что сестра так прониклась работой брата.
- Вы не раз признавались, что бывший главный тренер «Витязя» Майк Крушельницки оставил яркий след в вашей судьбе.
- Это был первый тренер уже во взрослой карьере, который увидел во мне хоккеиста. Другой менталитет. Он подошел как-то ко мне и сказал: «Саша, я вижу, что ты можешь играть в хоккей, делай на льду всё, что умеешь». И после таких слов, когда ты чувствуешь, что тебе доверяют, у меня многое начало получаться. Я постоянно ощущал его поддержку, не боялся ошибиться, поэтому набирал много очков. Это психология: совсем по-иному играешь, когда тебе доверяют, нежели в то время, когда за каждую ошибку тебя могут казнить. Он никогда не разделял себя и команду. Я поражался: человек выигрывал Кубок Стэнли, мы приезжали в четыре утра с выезда, и он вместе со всеми шел разгружать баулы. Мне было 19 лет, я смотрел с восхищением за его работой и за его поведением.
- Перед игрой в Чехове знали, что драка обязательно состоится?
- Когда в команде четыре тафгая, ты понимаешь, что скорее драка будет, чем её не будет. Когда их всех дисквалифицировали, понимали, что теперь обойдемся без драк и поиграем в хоккей. Мы спокойно тогда к этому относились: драка - значит драка. Привыкаешь ко всему. У них была своя работа, у нас - своя.
- На пятак соперника тогда в «Витязе» можно было приезжать спокойно?
- Конечно. Играя в звене с Саймоном, я знал, что могу без проблем сыграть в тело или жестко против любого, хотя мне всего-то было тогда 19 лет, еще ребенок по хоккейным меркам. Помню, однажды кто-то из СКА ко мне подъехал, начал что-то высказывать. Тут рядом появился Крис. Этот парень из СКА мгновенно развернулся и поехал к себе на лавку.
- При этом Саймон по жизни - душа-человек.
- Абсолютно точно. Компанейский парень. Могу сказать о нем только хорошие слова. Он всегда и во всем преследовал интересы команды. Готов был всегда защищать ребят. Да все наши тафгаи были веселые парни, с которыми можно пошутить, посмеяться. Однажды вышел на лед и не мог понять: почему у меня клюшка весит не двести грамм, а килограмм? Оказывается, они туда воды налили. Было очень смешно.
- На рыбалку с Саймоном не ездили?
- Нет, у нас там поблизости не было мест, где можно хорошо порыбачить. Но я сейчас смотрю за ним - он рыбак знатный. А в то время я и не знал, что он фанат этого дела.
- А Перрот умел в хоккей играть?
- Вот он - не умел. Он когда приехал, мы все были в шоке: человек не умел кататься. Но в зале, например, он с отжимания мог встать на ноги. Но как хоккеист был нулевой. Поэтому когда он начал в боях без правил участвовать, я нисколько не удивился.
- Такой прогресс Панарина могли представить?
- У него были все задатки хорошего хоккеиста. Техничный, быстрый, светлая голова. Набрал силу, оброс мясом - и вот результат.
- В НХЛ у него получится?
- Слежу за ним и надеюсь, что всё будет хорошо. Искренне желаю ему успеха.
- Еще несколько лет вы провели во второй команде «Динамо», но наверх вас так и не поднимали.
- Там в то время была слишком высокая конкуренция и пробиться в состав было неимоверно сложно. Меня и отдали в СКА, потому что видели, что ставка делается на других игроков. Но все, что ни делается, всё к лучшему: прошел динамовскую школу, работал под началом хороших специалистов, так что не считаю, что потерял время. Многое почерпнул у Владимира Васильевича Крикунова. Дебютировал в 19 лет в КХЛ, что, согласитесь, далеко не всем удается.
- Кто самый жесткий тренер на вашей памяти?
- Жесткий? Наверное, с откровенно жесткими тренерами я не пересекался. В основном на моем пути попадались позитивные специалисты. То есть людей, кто мог бы запрещать шутить в раздевалке или улыбаться, в моей хоккейной жизни не было. Ну и хорошо.
- Когда смотрите новости с Украины, страшно?
- Да. Я ведь когда играл в Донецке, задумывался о том, чтобы купить квартиру и перебраться со временем туда жить. На футбольный «Шахтер» ходил, когда команда в Лиге чемпионов играла со «Спортингом». Обалденный стадион. Город жил футболом, хоккей только начинался, но и «Донбасс» быстро полюбили болельщики. Футболисты к нам на игры приходили. Чех в «Шахтере» играл, сейчас и не вспомню его фамилию, так он постоянно на хоккей ходил. А сейчас? Всё очень печально. Друзья присылают фотографии с того района, где я жил: разрушенные дома, магазины… Мне нравился этот город, менталитет людей. Мне тяжело в Москве, здесь очень быстрая жизнь, пробки. Там в этом плане было гораздо уютнее. Я от дома доезжал до дворца за десять минут.
- Как разрешить конфликт на Украине?
- Мне трудно ответить на этот вопрос. Я просто хочу, чтобы в Донецке наступил мир, и люди жили спокойно. Самое страшное, что может быть - это война.
- У «Спартака» получился неудачный старт. Как эта ситуация внутри команды выглядела?
- Мы все переживали. На предсезонке многое получалось, а в чемпионате шайба перестала залетать в ворота. И вроде моменты есть, и играем неплохо, а голов нет. Вспомнить игру в Новокузнецке: много моментов сами не забили, и на предпоследней минуте получили в свои. В Новосибирск поехали, два периода не выходили из зоны соперника, а забить не можем. Когда-то это должно было закончиться. Но с каждой игрой, когда ты мало забиваешь, уверенность теряется. Надо бросить, а ты начинаешь улучшать позицию, и момент уходит. Все проблемы идут от головы. Когда хоккеист уверен в себе - это один хоккеист. Когда не уверен - совсем другой.
- Самое обидное поражение в этом сезоне?
- Да они все обидные. В Новокузнецке должны были выигрывать. С «Медвешчаком» в Москве имели большое преимущество, но все равно в одну шайбу проиграли. Знаете, меня очень впечатлил тот факт, когда мы проиграли Минску, подъехали поблагодарить болельщиков, а они нам начали с остервенением кричать: «Бейтесь за «Спартак»! Аж мурашки по телу пошли. Было понятно, что с их стороны был крик души в тот момент, когда мы не можем выиграть. Тот матч многое поменял. В раздевалке был очень жесткий разговор. Все понимали, что так не может долго продолжаться и надо что-то менять. На самом деле, нам до было просто забить пару голов, чтобы команда раскрепостилась. Как это и произошло потом в Хорватии.
- Расскажите о своей дружбе с Семёном Варламовым.
- Мы очень близкие друзья. Во время сезона можем только переписываться, а отпуск стараемся проводить вместе. Много где были - и в Турции, и в Майами, и в Москве. И я к нему в Денвер в том году прилетал, месяц там жил. Бывает, что люди на одной волне и понимают друг друга с полуслова. И у нас так. В этом году вместе ездили к нашему общему другу, у которого дом под Нью-Йорком. Спим, едим, тренируемся. Ничего не мешает, только акцентируемся на подготовке к сезону. Месяц такой подготовки - и ты приезжаешь худой, стройный, сильный и уставший.
- За вратарями закреплена репутация людей со странностями. За Семёном что-то замечали подобное?
- Все вратари странные. Но у меня почти все друзья - вратари. Может, и я в душе вратарь, человек со странностями? Но где бы я ни играл, я всегда хорошо общался с голкиперами.
- В соцсетях есть фото, где на переднем плане Семен, а на заднем вы с гантелями - и с гримасой на лице.
- Это как раз мы вместе готовились к сезону, Семён закончил тренировку раньше, а я продолжал заниматься. И вот он подловил момент, когда ему было весело, а мне не очень.
- Напоследок не можем не задать вам вопрос про нового маскота ХК «Рязань», где вы играли в прошлом году?
- Вы про гриб? Друг прислал фото. Я тоже обалдел, когда увидел. Очень неожиданно, мягко говоря. Это выбор болельщиков, видимо, у них какие-то свои отношения с грибами.
Интервью опубликовано в официальной программе к матчу с ХК «Сочи» 10 октября
Официальная программа к матчу «Спартак» - «Сочи»
